Папаша Мунтри посмотрел на мрачного Вудли и задумчивого Андерхилла.
– Как сегодня малышня? Готовы к хорошей драке?
– Папаша вечно хочет подраться, – хихикнула маленькая девочка по имени Уэст. Она была совсем крошкой с писклявым, ребяческим смехом. Казалось, она совершенно не подходит для участия в грубой, напряженной светопробойной дуэли.
Андерхилл позабавился, узнав, что один из самых вялых напарников был счастлив контакту с разумом девочки по имени Уэст.
Обычно напарников не слишком интересовали человеческие разумы, с которыми они контактировали во время путешествия. Судя по всему, напарники считали человеческий разум сложным и невероятно запутанным. Ни один ни разу не ставил под сомнение превосходство человеческого разума, хотя очень немногих это превосходство восхищало.
Напарникам нравились люди. Они хотели сражаться вместе с ними. Они даже были готовы умереть за них. Но когда напарнику нравился человек, как, например, Капитану Вау или Леди Мэй нравился Андерхилл, это не имело ничего общего с интеллектом. Это был вопрос темперамента, вопрос чувства.
Андерхилл прекрасно знал, что Капитан Вау считал его, Андерхилловы, мозги глупыми. Капитану Вау нравились дружественное эмоциональное строение Андерхилла, жизнерадостность и нотки озорного веселья, пробегавшие по его подсознательным мысленным паттернам, и оптимизм, с которым Андерхилл встречал опасность. Слова, исторические книги, идеи, наука – Андерхилл ощущал все это в своем разуме как ерунду, отраженную от разума Капитана Вау.
Мисс Уэст посмотрела на Андерхилла.
– Спорим, ты смазал камешки клеем.
– Нет!
Андерхилл почувствовал, как его уши запылали от стыда. В период своего ученичества он попробовал сжульничать на жеребьевке, потому что воспылал нежными чувствами к одному напарнику, очаровательной юной матери по имени Мурр. Работать с ней было так легко, и она относилась к нему с такой теплотой, что он забыл, что светопробой – тяжелый труд, и его обучали не ради того, чтобы он хорошо провел время с напарником. Их обоих создали и подготовили, чтобы вместе отправить в смертельный бой.
Одного жульничества оказалось достаточно. Его раскрыли – и на долгие годы превратили в предмет насмешек.
Папаша Мунтри взял стаканчик из искусственной кожи и встряхнул каменные кости, с помощью которых распределялись напарники для путешествия. По праву старшего он сделал первый бросок.
И поморщился. Ему досталась жадная личность, упрямый старикан, разум которого переполняли слюнявые мысли о еде, настоящих океанах гниющей рыбы. Однажды Папаша Мунтри заявил, что неделями срыгивал рыбьим жиром после того, как вытянул этого обжору, столь стойким оказалось телепатическое изображение рыбы, отпечатавшееся в его сознании. Однако обжора любил не только рыбу, но и опасность. Он прикончил шестьдесят трех драконов – больше любого другого напарника на службе – и в прямом смысле был на вес золота.
Затем пришла очередь маленькой девочки Уэст. Ей выпал Капитан Вау. Увидев это, она заулыбалась.
– Он мне нравится, – сказала она. – С ним так весело драться. От него в моем разуме такое приятное, пушистое чувство.
– Пушистое? Как бы не так, – возразил Вудли. – Я тоже побывал в его сознании. Это самый злобный разум на корабле, без исключений.
– Вы плохой, – объявила маленькая девочка без всякого осуждения.
Глядя на нее, Андерхилл поежился.
Он не понимал, как она может воспринимать Капитана Вау столь спокойно. Его разум действительно был злобным. Когда Капитан Вау приходил в возбуждение в пылу битвы, сознание Андерхилла наводняли беспорядочные образы драконов, мертвых крыс и соблазнительных кроватей, запах рыбы и космический шок, и они с Капитаном Вау, с разумами, объединенными посредством пробойной установки, превращались в фантастический гибрид человека и персидского кота.
Вот почему трудно работать с кошками, подумал Андерхилл. Жаль, что никто другой не может быть напарником. Вступать с ними в телепатический контакт было не так уж плохо. Они были достаточно сообразительными для полета, но их мотивы и желания определенно отличались от людских.
