Наконец проверила, правильный ли выбрала регулятор, нажала снова – и ничего не произошло.
Она нажала в третий раз. Никакой реакции.
Тогда она вернулась к главной контрольной панели, перепроверила показания и направление света, обнаружила некий прирост давления в инфракрасном диапазоне, который следовало учесть. Паруса очень плавно приблизились к скорости света – они двигались стремительно, с одной неактивной стороной; изолированные от времени и вечности коконы покорно плыли за ними в почти абсолютной невесомости.
Она проверила; ее показания были верными.
Парус стоял неправильно.
Она вернулась к аварийной панели и нажала. Ничего не произошло.
Она извлекла ремонтного робота и отправила наружу, со всей доступной ей скоростью компостируя перфокарты с инструкциями. Робот выбрался наружу и мгновение (три дня) спустя вышел на связь.
Панель на роботе сообщила: «Не отвечает».
Она отправила второго ремонтного робота. Это тоже ни к чему не привело.
Она отправила третьего, последнего. Три ярких огонька, «Не отвечает», смотрели на нее. Она перевела сервороботов на другую сторону парусов и дернула.
Угол паруса по-прежнему был неправильным.
Она стояла, изнуренная, затерянная в космосе, и молилась:
– Не ради меня, Господи, ведь я убегаю от жизни, которой не хотела. Но ради душ на этом корабле, ради несчастных глупцов, которых я везу, которым хватило смелости возжелать собственной веры и света иной звезды, я прошу тебя, Господи, помоги мне.
Ей казалось, что молитва была очень страстной, и она надеялась получить ответ.
Ничего не вышло. Она была в растерянности, одна.
Солнца не было. Не было ничего, за исключением крошечной кабины и ее самой – более одинокой, чем какая-либо женщина до нее. Она ощущала трепет и дрожь мускулов, проживавших дни, в то время как ее разум отсчитывал минуты. Она наклонилась вперед, заставляя себя не расслабляться, и наконец вспомнила, что кто-то из назойливых чиновников дал ей оружие.
Зачем оно ей, она не знала.
Его можно было нацелить. Радиус его действия составлял две сотни тысяч миль. Цель можно было выбрать автоматически.
Она опустилась на колени, волоча за собой брюшную трубку, и питательную трубку, и трубки катетера, и провода шлема, которые подсоединялись к панели управления. Залезла под панель для сервороботов и достала печатную инструкцию. В конце концов, нашла нужную частоту для управления оружием. Установила оружие и подошла к окну.
В последний момент подумала: Возможно, эти дураки хотят заставить меня выбить окно. Оно должно стрелять сквозь окно, не повреждая его. Так им следовало сделать.
Пару недель она размышляла над этим вопросом.
Уже готовая выстрелить, она обернулась – и увидела рядом своего моряка, моряка со звезд, мистера Больше-не-седого.
– Так не получится, – сказал он.
Он стоял, стройный и красивый, такой, каким она видела его в Новом Мадриде. На нем не было трубок, он не дрожал, его грудь вздымалась и опадала с каждым вдохом примерно раз в час. Часть ее разума понимала, что он галлюцинация. Другая часть верила, что он настоящий. Она сошла с ума – и была сейчас очень этому рада, и прислушалась к совету галлюцинации. Она перенацелила пушку, чтобы та выстрелила сквозь стену кабины, и слабый заряд ударил в ремонтный механизм за перекошенным, неподвижным парусом.
Слабый заряд решил проблему. Препятствие было вне пределов технического понимания. Оружие уничтожило неведомую преграду, и сервороботы смогли наброситься на свои цели, словно армия обезумевших муравьев. Они снова работали. Они были защищены от слабых космических помех. Они засуетились и запрыгали.
С изумлением, граничившим с благоговением, она смотрела, как звездный ветер наполняет огромные паруса, и те встают на свои места. На мгновение она ощутила силу тяжести, почувствовала небольшой вес. «Душа» вернулась на курс.
X
– Это девушка, – сказали они ему на Новой Земле. – Ей лет восемнадцать.
Мистер Больше-не-седой не поверил.
Но он отправился в госпиталь – и там увидел Хелен Америку.
– Вот и я, моряк, – сказала она. – Я тоже ходила под парусами.
Лицо у нее было белым, как мел, а выражение – как у двадцатилетней девчонки. Ее тело напоминало хорошо сохранившуюся шестидесятилетнюю женщину.
