На улице накрапывал мерзкий дождь и было сыро, как в погребе. Иллариона дико раздражала ненастная погода, но он отдавал себе отчет в том, что никак не может на нее повлиять, а следовательно, и раздражаться нет никакого смысла.
До Багратионовского проезда пришлось добираться, увязая в многочисленных пробках, которые регулярно забивали транспортные артерии Москвы. Как коренной москвич Илларион давно привык к подобного рода явлениям и переносил их со стоическим спокойствием. Ничего не поделаешь, за все в жизни приходится платить. И жизнь в Москве в этом смысле не исключение.
Остановившись около пропускного пункта, Илларион скинул Ашоту «глухаря» на мобильный телефон. Тот вышел через пару минут и сел к Забродову в машину.
— Свидетели запомнили двоих твоих ребят, которые грохнули депутата. Они причастны и к другим убийствам. Менты землю роют, чтобы достать их. Постарайся, чтобы менты их никогда не нашли.
— Их не найдут, — блеснув золотой коронкой, самоуверенно заявил Ашот.
— Какой у тебя план отхода? Как твои бойцы покинут город после сегодняшней стрелки?
— Не парься насчет этого. Я уже обо всем договорился. Наши новые документы практически готовы. Ты доволен?
— Мое дело нехитрое, — сказал Илларион. — О своей безопасности лучше тебя самого никто не побеспокоится.
— На стрелке будут все азеры?
— Вся их верхушка, — кивнул Забродов.
Ашот немного помолчал, словно хотел еще что-то сказать, но все же не проронил больше ничего и вышел из машины. Забродов притушил сигарету и взял с сиденья вибрировавший мобильный телефон.
— Будь осторожен, — голос Борынца звучал крайне встревоженно. — Он числится в базе ФСБ. Его разыскивают. Банковские счета, поездки, наблюдение, короче, полный пакет.
— Он висит на прослушке? — уточнил Забродов.
— Не в курсе. За ним следят круглосуточно. Если его возьмут, то он первым сдаст меня. Илларион, я должен выйти из этой чертовой игры. Пока не поздно.
— Это его не остановит. Он исчезнет, если узнает, что ты пропал.
— Я могу организовать встречу для передачи фальшивых документов и там его арестовать.
— Пока у нас еще остаются возможности поймать его с поличным и спасти твою карьеру. Никто ничего не узнает.
— Хотелось бы, — вздохнул Борынец. — Чувствую, что мне никогда от этого не отмыться.
— Не падай духом. Еще рано отчаиваться. У меня есть одна идея. Я попробую кое-что сделать…
Закончив разговаривать, Илларион поехал по Багратионовскому проезду по направлению к центру Москвы. Он подозревал, что не застанет Орбели в офисе, но ему повезло: тот как раз собирался уезжать по своим делам, и Забродов поймал его прямо на выходе из приемной.
— Нужно поговорить, — сказал Илларион.
— Недолго. У тебя есть пять минут, — сказал Орбели, пропустив его перед собой в кабинет.
— ФСБ висит на хвосте у Ашота. Скажите ему, чтобы он не совался на автосвалку.
— Кто тебе сказал? Какое это имеет значение, если его люди могут выполнить работу и без него?
— Вы не понимаете. План отхода засвечен. Нужно найти другой путь вывода их из страны. Если их возьмут, то начнутся большие проблемы. Азеры и ФСБ будут душить нас заодно. А там и менты подключатся.
— Я с этим разберусь… — мрачно процедил Орбели.
* * *
Эдисон Багиров, сидя у себя в гостиной, медленно раскуривал ароматную сигару. Помимо него в гостиной сидело еще четверо мужчин с угрюмыми лицами в черных пальто, все на вид лет сорока пяти — пятидесяти.
Багиров задолго до стрелки организовал встречу бригадиров. Он перестраховывался, подозревая, что в его рядах завелся стукач, который докладывает обо всех его решениях, и поэтому он оказался в той заварушке в лесопарке, после которой едва остался в живых. Ему еще повезло, что среди всеобщей суматохи все забыли о его существовании.
Положив золотой портсигар на журнальный столик из прозрачного стекла, Багиров внимательным взглядом обвел притихших присутствующих, которые не смели вздохнуть и сосредоточенно смотрели на своего шефа.
— Вы знаете, какая моя любимая спортивная игра? — неожиданно начал Эдисон и, попыхивая сигарой, поднялся из кресла.
— Баскетбол, — предположил низенький коротышка с вьющейся шевелюрой.
