Он вел Забродова перед собой, как на расстрел между каких-то ящиков с консервированными маслинами, помидорами и огурцами.
Героян сидел за столом. Метким взглядом Илларион приметил охранников по периметру помещения. Двое расхаживали по балкону. Один стоял у черного входа. И двое рядом со столом.
— Отстойные новости, — сказал Забродов. — Азеры постреляли ребят, но я успел забрать деньги.
Илларион подошел к столу и открыл чемодан, полный банкнот.
— Как тебе удалось скрыться? — недоверчиво уставился на него Героян.
— Очень просто, — ответил Забродов и, не доведя фразу до конца, бросился как коршун на Герояна, мгновенно выхватив у того пистолет. Одной рукой он схватил Герояна за горло, а второй придавил дуло к его виску.
— Стойте где стоите, падлы, иначе я прострелю ему голову!
Илларион кожей чувствовал, что со всех сторон на него ощерились стволы.
— Парень, ты играешь с огнем. Отпусти меня…
— Закрой пасть! — рявкнул Илларион.
В помещение хлынул свет. Дощатая дверь резко отлетела в сторону, и затрещали автоматные очереди. Кто-то кинул ослепляющую гранату.
Забродов рухнул вместе с Герояном на пол, прижимая того к земле.
— Лежи, сука!
Он даже не почувствовал, что его ранили, только с удивлением обнаружил, что его правая ладонь залита кровью.
Через две минуты все было кончено. Армяне сложили оружие, а Забродов, находясь в полушоковом состоянии, цепко держал Герояна.
— Мы не можем арестовать этого говнюка без наркотиков. Где они? — спросил Борынец.
Забродов и не заметил, откуда тот появился.
— Наркота в консервах.
Кто-то тут же кинул Борынцу консерву. Он, поймав ее, вспорол крышку ножом.
— А ведь точно, — ухмыльнулся Борынец, подсунув банку с белым рассыпчатым порошком прямо под нос Герояну. — До конца жизни хватит… Отпусти его, Илларион, а то задушишь. Ты ранен.
— Пустяки, — сказал Забродов, чувствуя, как него нахлынула непреодолимая слабость.
Дальше все было как во сне. Герояна куда-то увели, а его к машине под руку вел Борынец и все что-то рассказывал и рассказывал, но Илларион его не слышал и смотрел на небо, где из-за туч, наконец-то, выползло по-весеннему яркое солнце…
* * *
— Вот и закончились твои приключения, Забродов, — тепло сказал генерал Федоров, под мерным шагом которого поскрипывали половицы паркета.
— Товарищ генерал… — сказал Илларион, пытаясь приподняться с кровати.
Он лежал у себя в комнате. Окно было задернуто шторами.
— Лежи, лежи, — остановил его генерал. — Я знаю, что ты можешь, но не надо. Врачи говорят, что тебе нужен полный покой. У тебя нервное переутомление. Мавр сделал свое дело, мавр может уходит.
— Какой дали ход делу? — слабым голосом спросил Илларион.
— Международный скандал, — иронично усмехнулся генерал, глядя куда-то вдаль. — Борынца повысили. Он теперь подполковник. А Короткову не стать теперь президентом. Героян, чтобы скостить срок, дал против него показания и представил все документы, по которым финансировали Короткова. Целая сеть… Ой, что это я, — обескураженно остановил себя генерал Федоров. — Потом обсудим. Лучше давай поговорим о другом.
— О чем же говорить, как не об этом?
Забродов ощущал слабость во всем теле, и у него было такое чувство, что жизнь высосала из него все силы.
— Ничего, Илларион, ты сделал большое дело. Сейчас оклемаешься, потом отправим тебя на отдых. Исчезнешь из Москвы на полгода, пока тут вся пена уляжется. Ты, Забродов, одним махом уничтожил две группировки… Да… и вот что еще, совсем забыл! Тебе Пигулевский кое-что передал.
Генерал Федоров ушел, закрыв за собой дверь. Илларион, скользнув взглядом по стулу, увидел пластиковый пакет, в котором лежало что-то увесистое. Он запустил туда руку и нащупал твердую обложку книги. И на душе сразу стало светло и празднично. Забродов задумчиво закурил и взялся за чтение…
