— Если ты будешь молчать, я притащу Герояна в ФСБ, как собака — дичь. Выйдешь из игры живее живых.
— Вы дураки! — взорвался Орбели. — Героян никогда не перестанет меня искать! Он весь земной шар перевернет и достанет меня хоть из-под земли! Вы что, не догоняете, что у него везде связи?
— Орбели… — прервал его Борынец. — Мы…
— Подожди, — остановил его Илларион и посмотрел на Орбели. — А зачем Герояну искать мертвеца?
Орбели побледнел.
— Вы не выцедите из меня ни слова.
— Илларион, это слишком, — нервно зашептал Борынец. — Это криминал.
— Борынец, ты уже, наверно, все мозги пропил. Я не собираюсь связываться с мокрухой. Достаточно инсценировать убийство. Я покажу фотографии Герояну. Он поймет, что мне можно доверять, и я не сомневаюсь, что поручит мне какое-нибудь другое задание, а если он этого не сделает, то я проявлю инициативу и спровоцирую его на какой-нибудь ответный ход. Рано или поздно он проколется, но для этого мы должны спрятать Орбели. К тому же он понадобится нам, чтобы дать показания против Герояна. Он заговорит, чтобы отмазаться от пожизненного. Уж поверь моему опыту. Он рискнет своей жизнью, чтобы не сгнить заживо на зоне. Героян наладил схему по отмывке денег невероятного масштаба. Все подробности ты можешь узнать у Короткова.
— Что делать сейчас? — спросил Борынец, мельком посмотрев на Орбели.
— Надо взять Орбели и перевезти его в безопасное место.
— Незаконное удержание… Сколько там светит по кодексу?
— Он не вякнет. У него такой послужной список, что он будет молчать как рыба, — пообещал Забродов и, отвлекшись, сказал Орбели: — Ты поедешь с Борынцом. Он отвезет тебя в нужное место.
Коротков как следует попарился в сауне с березовыми вениками. Он любил это удовольствие и каждые выходные себя этим баловал. Разве что, он несколько выбился из привычного ритма жизни, когда проблемы наросли как снежный ком. Следуя выработанным издавна привычкам, Коротков парился не один, а с девочками. Его не останавливал даже увиденный компромат, потому что он уничтожил ту видеозапись и чувствовал себя на коне после стычки с Орбели. Он верил, что дни его главного спонсора и по совместительству врага уже сочтены, и, следовательно, он более-менее может расслабиться. Распаренный, в свежей выглаженной рубашке и новом костюме, он возвращался обратно в избирательный штаб. На вечер у него намечалась парочка интервью.
«Хорошо, что все изменилось, — довольно подумал Коротков. — Теперь Орбели не игрок, и я лишился главного конкурента. Он давно хотел мною помыкать и наверняка рассчитывал использовать меня как грязную шлюху. Он жестоко обломался и понял, кто из нас есть кто. Я на коне, а он — на параше. Осталось затушевать все, что связано с его спонсорской помощью. В прессе не должна подняться шумиха. А потом я разоблачу Орбели как главного коррупционера и расскажу, что он планировал заговор и хотел сделать меня своей марионеткой, предлагая огромные взятки, но у него ничего не получилось. Народ схавает такую байку за милую душу и даже не подавится. У моих конкурентов нет такого козыря. Это я, и только я, изобличил опасного преступника…»
Коротков, распаленный мыслью о своем всевластии, тешил себя приятными иллюзиями и равнодушно смотрел на ночную Москву, горевшую разноцветными огнями. Он уже представлял, как приносит присягу, и размышлял, что, как только заступит в должность, окончательно разберется с армянской мафией, чтобы духу ее здесь не было, а те объекты, которые возводил Орбели, заберет в городскую собственность. Пускай официально эти объекты будут собственностью города, но зарабатывать с них будет он.
Мерс резко притормозил около избирательного штаба Короткова.
— У тебя что, не все дома? — грубо заорал он на шофера. — Какой идиот так ездит? Я чуть не облевался, мудачье!
— Из… изви… — шофер даже начал заикаться от страха.
— Ну тебя к черту, — отозвался Коротков и вышел из машины, хлопнув дверцей.
Он неторопливо поднялся по ступенькам, в холле едва заметно кивнул охраннику и поднялся на лифте на седьмой этаж, где и располагался его избирательный штаб. Уже в коридоре к нему подлетела девушка-секретарь.
