Я выпила воды и совсем успокоилась. А минут через пять в палатку вошел один из приведенных мной пограничников и доложил:
– Товарищ полковник. Один из бойцов хотел самовольно покинуть территорию части. Не подчинился окрику караульного, пытался бежать. При задержании стал отстреливаться и был уничтожен. При нем нашли револьвер системы «Наган», нож и какой-то блокнот.
– Спасибо, товарищ боец. Положите на стол все изъятое и можете быть свободны. Да, – сказал полковник, обращаясь ко мне. – Жалко, что не сумели его взять живым, но хотя бы работу у нас прикрыли. Что же касается наводки бомбардировщиков на наш лагерь, так мы сейчас сами начинаем движение.
Как раз в этот момент в палатку вбежал еще один пограничник, крикнув с порога, что по приказу командарма армия отправляется на прорыв и, соответственно, штаб снимается с места. В возникшей суете я немного растерялась, так как не поняла, что и как нужно делать именно мне. Но в этот момент полковник рявкнул, чтобы я шла к своему мотоциклу и ждала приказа, а не путалась под ногами. Мне все стало просто и понятно. Хорошо, когда начальство отдает четкие приказы. Костя со своим пулеметом уже стоял около мотоцикла. Я села за руль и хотела было тронуться, но тут заметила, что полковник стоит и всем командует, а Леши с машиной около него нет.
– Товарищ полковник, а где же ваша машина?
– Все машины, товарищ Северова, отданы под раненых. И ваш шофер с машиной тоже. Думаю, что ваш мотоцикл тоже придется отдать. Ничего не поделаешь. Бросить раненых мы не можем, а машин не хватает. Так что берите с собой самое необходимое, а остальное сдайте старшине в хозчасть. Если сумеем благополучно прорваться к своим, то все получите назад.
Н-да. А если не сумеем, то об этом и думать будет уже некому. Такая вот перспектива. Тем не менее я выполнила приказ и через несколько минут уже топала в составе небольшой колонны особого отдела. За спиной вещмешок с минимальным набором, на плече винтовка, а в кобуре и в кармане традиционная пара пистолетов. Свои гранаты и наган сдала на склад. Зато пришлось взять к себе часть груза у шагавшего со мной рядом Кости, так как он нес увесистый пулемет с боезапасом. Еще одну коробку с лентами тащил пограничник, вооруженный к тому же автоматом и гранатами. Так что мы в какой-то степени представляли классическую тройку времен чеченской войны, как нам описывали в прессе: снайпер, пулеметчик и гранатометчик.
Минут через двадцать стало ясно, что армия стронулась с места очень вовремя. Потому что над нами пролетела эскадрилья «Юнкерсов». Эти «Юнкерсы» очень старательно отбомбились над только что оставленным нами лесом. При этом выяснилось, что хитрый Кузнецов оставил там батарею зениток, немедленно открывших огонь по бомбардировщикам. Этим они как бы подтвердили, что штаб армии пока еще находится на месте.
Нельзя сказать, чтобы наш марш был чем-то оригинальным и увлекательным, но деться было некуда. Либо мы сумеем соединиться с нашей армией, либо нас рано или поздно уничтожат, причем скорее рано, чем поздно. Конечно, если бы речь шла о нескольких десятках бойцов, ну, пусть о сотне, то такое количество людей могло бы надежно укрыться в белорусских лесах, но в 3-й армии, судя по тому, что я слышала, оставалось более пятнадцати тысяч бойцов плюс танки плюс артиллерия. К сожалению, как сказал Астахов, боекомплекта ко всем нашим пушкам и гаубицам хватит максимум на четыре полноценных залпа. То же самое и для танков. Если за один короткий и, понятное дело, жестокий бой мы не прорвемся к нашим, всю технику придется бросить и дальше пробиваться только со стрелковым оружием. Возможно, минометы останутся, но они большой роли не сыграют. Мин к ним тоже мало. Что нас может как-то выручить, так это устойчивая пока радиосвязь с фронтом. И остается надежда, что в критический момент наш прорыв поддержат авиация и фронтовая артиллерия.
Пока ноги работают, голова отдыхает. Поэтому мне во время марша ничто не мешало обдумывать разные варианты моего участия в прорыве. Как всегда, я старалась сообразить, что бы еще такое придумать (или вспомнить), к чему немцы не готовы, а наши, может быть, еще не изобрели. Эх, где же то яблоко, которое так вовремя тюкнуло Ньютона по маковке? Ой! Я оступилась и получила чувствительный удар, нет, не яблоком, а прикладом собственной винтовки, и не по голове, а совсем по другому месту. И самое странное, что этот удар тоже дал результат. Может быть, у меня не все мысли в голове? На досуге обдумаю этот удивительный факт, а пока я сунулась с очередной порцией вопросов к полковнику, который вышагивал в нескольких метрах от меня.
