– Вот он! – завопил клерк. – Тот самый ирландец, о котором я говорил!
– Брось трость! – приказал констебль.
Одним ударом он уложил полицейского, вторым – клерка, затем выскочил на улицу и исчез за снежной пеленой.
– Вот здесь и живет полковник Траск. – Швейцар показал на один из домов, выстроившихся в ряд вдоль Болтон-стрит в Мейфэре. – Я иногда приезжаю сюда доложить, как идут дела.
– Благодарю вас, – кивнул Де Квинси.
Холодный снег пошел гуще, когда он вместе с Беккером и констеблем вылез из полицейского фургона. Они подошли к белому каменному зданию, и сержант постучал в дубовую дверь.
Открывший ему дворецкий удивленно посмотрел на неожиданного гостя.
– Я детектив сержант Беккер. Полковник Траск здесь?
Дворецкий с хмурым видом изучил значок Беккера, вероятно не в силах понять, что могло понадобиться полицейскому в их доме. И уж в любом случае должен был явиться констебль в мундире, а не подозрительный тип в обычной одежде и со шрамом на подбородке.
– Полковник не был дома уже несколько дней, – ответил наконец дворецкий.
– А мистер Траск-старший? Нам необходимо поговорить с ним.
– Это невозможно. Он никого не принимает.
– Попросите его сделать для нас исключение. Мы прибыли по важному делу, касающемуся безопасности самой королевы.
– Но в это время у него процедуры.
– Мне нет дела, чем он занимается. Передайте ему…
Де Квинси проскользнул мимо дворецкого в дом.
– Одну минуту, – запротестовал слуга.
– У нас нет этой минуты, – отрезал Беккер и вместе с констеблем направился следом за Де Квинси. – Где сейчас мистер Траск?
– В спальне, но…
Де Квинси со всех своих коротких ног помчался вверх по изящной лестнице. Дворецкий кинулся за ним. Беккер и констебль старались не отставать.
Они миновали дверь в просторную столовую и поднялись еще выше.
– Вы меня не поняли, – настаивал дворецкий, – мистера Траска нельзя беспокоить.
– Не хотел бы я видеть лицо ее величества, когда она услышит, что мистер Траск совсем за нее не беспокоится, – проворчал сержант.
Они остановились на площадке верхнего этажа перед несколькими закрытыми дверьми.
– Куда теперь? – потребовал ответа Беккер.
Дворецкий обреченно всплеснул руками, открыл дверь в спальню, заглянул внутрь и жестом пригласил войти.
– Сейчас вы сами поймете, что я пытался вам объяснить.
Де Квинси, Беккер и констебль вошли в спальню и действительно все поняли.
Процедуры, о которых говорил слуга, производил не сам Джеремайя Траск. Скорее уж, их проводили над ним. Изможденного, болезненного вида старик, лет шестидесяти на вид, одетый в пижаму, лежал на кровати, а слуга двигал его ногами – поднимал и опускал, сгибал и разводил в стороны. Другой слуга занимался руками.
Оба на мгновение остановились при появлении посторонних, а затем продолжили свои занятия. Судя по худобе конечностей мистера Траска, не говоря уже об отсутствии какого-либо сопротивления, сам он был не способен управлять собственным телом.
– Значит, он парализован? – спросил Беккер.
– Уже восемь лет, – ответил слуга. – Несчастный случай.
Сержанту потребовалось время, чтобы справиться с собой и решить, как действовать дальше.
– Мистер Траск, прошу извинить, что вошли без разрешения. Я сержант детективной полиции. Нам необходимо обсудить важное дело, касающееся безопасности королевы.
– Он не сможет говорить с вами, – объяснил слуга. – Из-за несчастного случая он лишился дара речи.
Беккер вздохнул. Ему казалось, что он насмотрелся на все возможные формы страдания, но с подобным довелось столкнуться впервые.
– Неужели он совсем не может ответить? А написать?
– Он способен моргать.
– Что, простите?
– Он дает простые ответы – «да» или «нет», – открывая и закрывая глаза. Один раз – «да», два раза – «нет».
– И так целых восемь лет? – Беккер сокрушенно покачал головой. – Помилуй нас, Господи!
Де Квинси подошел к кровати.
Лицо Траска-старшего оставалось неподвижным, но его серые глаза следили за перемещениями писателя. Почти такого же цвета были и волосы старика, и его ввалившиеся щеки, дополняющие общую картину отчаяния.
– Мистер Траск, меня зовут Томас Де Квинси. Много лет назад я написал книгу «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум». – Словно подтверждая свои слова, Де Квинси достал бутылочку с лауданумом и сделал глоток. – Кроме того, я написал ряд эссе об убийстве как одном из изящных искусств, еще одно – о «Макбете», а также об английских почтовых каретах, что колесили по нашей обширной стране, пока ваши железные дороги не поставили крест на столь ненадежном транспортном средстве.
