– Откуда она у вас?
Я улыбаюсь самым безмятежным образом.
– Посмотрите на обороте, – говорю.
Она переворачивает фотографию и видит там размашистую надпись: «Помни меня, как я тебя, куда бы ни забросила коварная судьба». Далее следует подпись и дата.
Полчаса я провел у Кузьмича. Но и десяти минут хватило, чтобы по его указанию наш Юрий Анатольевич изобразил эту надпись «рукой» Мушанского.
Элеонора Михайловна вздыхает:
– Боже, как это на него похоже… – И вдруг хмурится. – Но… это не его подпись?..
– Вы посмотрите на дату, – советую я.
– При чем здесь дата?
– А при том, – многозначительно говорю я. – Неужели не догадываетесь?
Она секунду смотрит на меня непонимающими глазами, чуть-чуть даже приоткрыв хорошенький ротик. Потом сердито передергивает плечами.
– Понятия не имею.
Я наклоняюсь к ней и тихо говорю:
– В то время у него была другая фамилия. Вернее, сейчас у него другая фамилия. Вот видите, я все-таки проговорился.
Небольшая логическая перестановка проходит незамеченной. Элеоноре Михайловне сейчас не до логики, она явно озадачена неожиданным открытием. Я жду, когда она мне назовет новую фамилию Мушанского. Но самое главное уже позади, уже совершилось: она узнала его! Вот, наконец, компенсация за три дня адской работы «вокруг» Плющихи.
– Разве… – неуверенно произносит Элеонора Михайловна. – Разве Кротков – это не настоящая его фамилия?
– Сейчас настоящая, – с ударением говорю я и озабоченно спрашиваю. – Когда он был последний раз у вас?
– Кто? Жора?
Так к тому же он еще и Жора. Отлично.
– Да, он.
– Сейчас вспомню… – Она задумывается. – Ах, да! Противный такой. Представляете? Обещал мне устроить чудные кораллы. А вместо этого принес ключ, громадный идиотский ключ. Правда, заграничный. Но все равно!
Перед глазами у меня возникает седая женщина в номере гостиницы, и я будто снова слышу ее рыдания.
– Остальное меня не касается, – объявляет Элеонора Михайловна. – А впрочем… – Она вдруг настороженно смотрит на меня. – Вы что, хотите, чтобы он вам носил, да? Не выйдет!
Мне противно разговаривать с ней. Но я заставляю себя улыбнуться.
– Что вы! Ни в коем случае.
Теперь надо как-то так повернуть разговор, чтобы она скрыла нашу встречу от мужа. Соответствующий опыт у нее имеется, я уверен.
– Эллочка, – говорю я как можно прочувствованней. – Я же еще не сказал вам самого главного.
– Что именно?
Она уже успокоилась и сейчас с прежним лукавством смотрит на меня. Она прекрасно уловила мой тон.
– Помните, я упомянул про новые обстоятельства?
– Конечно, помню.
– Так вот. Я вас наконец нашел. Это просто чудо.
– И долго вы меня искали?
Она чувствует себя уже в родной стихии. И совсем не прочь со мной пококетничать. Таинственный молодой незнакомец, к тому же недурен собой и, видимо, давно в нее влюблен. Это должно разжечь ее любопытство.
– Главное, сколько мне это стоило труда, если бы вы знали, – отвечаю я вполне искренне. – Я ужасно рад нашей встрече. А вы?
Это, конечно, глупый и бестактный вопрос. Но, во-первых, что взять с влюбленного, каким я ей, конечно, кажусь. Во-вторых, ее скорее удивишь отсутствием этих двух качеств.
– А я пока не знаю, – кокетливо отвечает Элеонора Михайловна и грозит мне пальчиком. – Виталик, вы слишком торопитесь.
– Мы должны еще встретиться.
– Если вы очень захотите.
– Завтра! – выпаливаю я нетерпеливо.
– Ах, какой вы, – она томно вздыхает. – Завтра я не могу.
Дальше разговор продолжается в том же духе.
Она все-таки глупа, хоть и хитра, и готова на любое приключение, муженек ей нисколько тут не помеха. Поэтому я слежу за тем, чтобы наши отношения остались интригующе неясными.
– Откуда вы знаете Семена Парфентьевича? – спрашивает она немного погодя.
– Только по рассказу Жоры, – отвечаю я. – Но и он не должен знать о нашей встрече. Никто не должен, Эллочка. Хорошо?
– Боже, какая таинственность.
– Пока что-то знаем только мы, это наш козырь, – многозначительно говорю я. – Как только это узнают другие, козырь сразу переходит к ним. Зачем играть в поддавки?
– Это очень умно, Виталик, – соглашается Элеонора Михайловна. – И я в поддавки не играю. Ни с кем, – она хитро улыбается.
