– Как не помнить? Такие предложения делал, – она лукаво смотрит на меня и добавляет: – Ему, между прочим, тоже Толик помешал было. Но он его спровадил повежливей, чем вы. Это тут, во дворе, случилось. Отвел его в сторонку. Пошептались. И Толик его, по-моему, даже благодарить стал. Вот как надо.
Варвара смеется. А я смотрю на часы. Ого! Надо спешить на вокзал, провожать Игоря. Да и вспоминать лишний раз о Толике мне неприятно. Поэтому я торопливо прощаюсь.
На вокзал я приезжаю вовремя. Поезд только что подали к перрону, пассажиров возле вагонов немного, и я довольно быстро обнаруживаю Игоря. Он в темном пальто и светлой пушистой кепке, с портфелем в руке одиноко стоит возле вагона и курит. Лицо его хмуро и озабочено. Много бы я дал, чтобы знать, о чем он сейчас думает. У него сложнейшая задача: вместе с местными товарищами предстоит раскрыть убийство Клячко, с учетом многих, весьма усложняющих дело обстоятельств, о которых мы пока только догадываемся. Но думает ли Игорь о том, что его ждет, или о том, что оставляет, это еще вопрос.
Заметив меня, он неторопливо идет навстречу. Мы здороваемся. Игорь отрывисто сообщает:
– Звонил Рогозин. Страхович опознал в человеке, который провожал Зуриха второго октября на вокзале в Куйбышеве, Клячко. Это раз. Второе. Рогозин установил, что до второго октября Клячко все дни был на работе. А вот третьего взял за свой счет четыре дня. И куда-то уехал. Вернулся седьмого.
– И седьмого вечером, – добавляю я, – ему звонил из Москвы Зурих.
– Именно. Теперь дальше. Самое интересное. – Игорь немного оживляется.
– Мушанский признался еще в одной краже.
– Паспорт Клячко? – быстро спрашиваю я.
– Да. Но знаешь, где он эту кражу совершил?
– Откуда же мне знать?
– В Одессе.
– В Одессе? – с удивлением переспрашиваю я.
– Представь себе.
– Вот это да. Значит, Клячко махнул зачем-то в Одессу? Интересно…
– Да уж куда интереснее, – хмуро подтверждает Игорь и смотрит куда-то в сторону.
Он опять погрузился в свои невеселые мысли. Некоторое время мы молчим. Что касается меня, то я невольно обдумываю новость, которую мне сообщил Игорь. Итак, опять Одесса. Какой-то тугой узел завязывается и там. Москва, Пунеж, Одесса… В Пунеж едет сейчас Игорь. Что его там ждет?
Игорь продолжает угрюмо смотреть куда-то мимо меня, в пространство. Дальше разговор у нас явно не клеится. Тут я вдруг замечаю, что в руке у Игоря незнакомый мне портфель.
– Чей это ты портфель прихватил? – спрашиваю я.
– Отцовский, – неохотно отвечает Игорь.
И я начинаю кое о чем догадываться.
– Разве ты не из дома едешь?
– Я сейчас у стариков живу.
Черт возьми, еще одна новость. Значит, так далеко все у них зашло с Аллой. И Игорь, очевидно, ушел из дома. Но что-то мешает мне спросить у него обо всем напрямик. Да и чего уж тут спрашивать…
Мы опять умолкаем. Ох, как мне трудно стало с моим другом! Никогда так не было. Разве раньше я думал, что ему сказать и чего не говорить? И как сказать? Да никогда. А вот теперь я каждый раз ловлю себя на этом.
– Ты… уже решил? – через силу все-таки спрашиваю я.
– Все решилось само собой… Давно… – цедит Игорь, внимательно разглядывая что-то у себя под ногами.
Он словно боится встретиться со мной взглядом, наверное, чтобы не дрогнуть, не изменить принятое решение. Так, во всяком случае, мне почему-то кажется.
– Но это не может решиться само собой, – возражаю я. – Нельзя, чтобы это решалось само собой.
– Эх… – Игорь со снисходительным сожалением смотрит на меня. – Много ты понимаешь…
– Надо сто раз подумать, – тихо говорю я, – чтобы не пожалеть потом.
– Я думал тысячу раз…
– Один?
– Чудак… – Игорь горько усмехается.
А я начинаю злиться и с трудом подавляю в себе это чувство. Мне так хочется сказать ему: «Об этом надо думать с другом. С другом, а не одному». Но я этого, конечно, не говорю. Я говорю совсем другое:
– Ты меня не понял. Лена… тоже так думает?
– Лена тут ни при чем. У нас с Аллой все равно этим бы кончилось. Ну, как бы тебе объяснить… Она требует от меня порабощения, понимаешь? Полного порабощения. И мечтает поработиться сама. Я так не могу… И она ничего не желает понять… Нет, это невозможно объяснить…
