Сложные интриги плелись вокруг мачехи царя, Натальи Кирилловны Нарышкиной, родившей крепкого мальчугана Петра, которому, при определенных раскладах, выходила судьба наследовать трон.
Царь Федор с малолетства болел, его младший брат Иван также родился слабеньким да «не борзый разумом» и не подавал надежд с годами выправиться. Клан Милославских ополчился против Нарышкиных, стремясь заранее лишить пока еще малолетнего Петра Алексеевича возможностей в грядущей борьбе за престолонаследие. Однако сам Федор оказывал Наталье Кирилловне такое же почтение, как и при жизни отца, был внимателен и ласков с Петром и его младшей сестрицей Натальей. Видя его такое отношение, родственники Федора Алексеевича по матери не рискнули открыто и сразу выжить из Кремлевских палат вдовствующую царицу «со чады», но постарались обезглавить клан родственников и сторонников, стоявших за ней.
Мнительному царю Федору нашептывали, что Матвеев хотел извести его еще при жизни отца, дабы расчистить прямую дорогу к трону Петру. Будто бы Матвеев недобросовестно пробовал лекарства, предназначенные царевичу. По заведенному регламенту лейб-медики Стефан Симон и Костериус готовили лекарства по рецептам, которые хранились в Аптекарском приказе. Сначала готовое лекарство пробовал доктор, потом боярин Матвеев, потом государевы дядьки Федор Федорович Куракин и Иван Богданович Хитрово, и лишь после этого снадобье принимал царевич Федор, но выпивал его не до конца — остатки в его присутствии должен был употребить все тот же Матвеев. Но он, как уверяли царя бояре Куракин и Хитрово, не допивал после царевича снадобья. Это давало повод к подозрению, что Матвеев либо уже травил Федора Алексеевича, либо готовился подсыпать яду.
Усилия шептунов возымели успех, и молодой царь распорядился удалить Матвеева из Москвы — в июле 1676 года его отправили на воеводство в Верхотурье, но дорогой взяли под арест. Царским указом Матвеев был объявлен государственным преступником и лишен всех почестей и имений. Под конвоем старого боярина отправили на жительство в Пустозерск, где томились особо важные преступники. Впрочем, положение Матвеева было не так уж и безнадежно. При дворе у него остались добрые знакомые, которые всячески старались вернуть его из ссылки. Эту партию возглавлял Иван Максимович Языков, выступавший в роли советника молодого царя.
Довольно рано оказавшийся при дворе, Иван Максимович занимал разные должности и приобрел большую ловкость в ведении дел. Способного молодого дворянина приметили союзники в придворных интригах, бояре Юрий Алексеевич Долгоруков и Богдан Матвеевич Хитрово, которые после удаления Матвеева опасались усиления позиций Ивана Милославского. По протекции столь мощных покровителей Языков был возведен в должность царского постельничего, что ввело его в самое ближнее окружение царя. Отлично ориентируясь во всех хитросплетениях придворной жизни, в Кремлевских палатах Иван Максимовичи чувствовал себя как рыба в воде и постепенно усиливал свои позиции. С особенной ловкостью он повернул к своей пользе интригу, завязавшуюся 4 апреля 1680 года, когда по обычаю Московского царства, унаследованному от византийцев, производился обряд «шествия на осляти», символизировавший въезд Иисуса Христа в Иерусалим.
Как и полагалось в таком случае, в воскресенье накануне Страстной седмицы, на Руси называемое Вербным, после праздничной службы во Входоиерусалимском приделе Покровского собора на Красной площади пышная процессия отправилась в Кремль: патриарх ехал верхом на лошади, которую вел под уздцы царь. Поглазеть на эту церемонию обычно сходилось множество народу, и среди него Федор Алексеевич приметил некую девицу, одетую в польское платье. Будучи завзятым «полонофилом», Федор Алексеевич так был заинтригован, что попросил Языкова отыскать девушку и осторожно выяснить, кто она.
Вскоре Иван Максимович сообщил царю, что замеченную им девушку зовут Агафья Семеновна Грушецкая, а отец ее Семен Федорович, смоленский шляхтич, в былые годы служил литовскому гетману. В Москве Грушецкие оказались после того, как Семен Федорович женился на Марии Заборовской, двоюродный брат которой Семен Иванович служил московскому царю, имея звание думного дворянина и придворный чин окольничего. По протекции Семена Ивановича шляхтич Грушецкий был принят на службу, стал писаться московским дворянином и получил место воеводы в Чернавске. Пока батюшка Агафьи нес службу, обороняя московские рубежи, его супруга и дочери жили в Москве, в доме Заборовского в Китай-городе, куда и был послан Языков, чтобы сообщить дядюшке Агафьи Семеновны просьбу царя не торопиться выдавать племянницу замуж.
