Вернувшись к Везероллу, Шепард покачал головой. Даже из того, что они слышали, было ясно, что запись представляет собой нечто исключительное.
Их свидетель, лживый, пытавшийся обвести их вокруг пальца и не выдержавший проверку на полиграфе, был втянут в сеть обширного криминального заговора.
И каким бы невероятным ни казалось то, что говорил Уайтекер, сеть эта, похоже, была еще шире, чем они смели представить.
На перекрестке возле отеля Уайтекер повернул налево и поехал домой, в Моуикву.
Ему все же не верилось в провал испытания на детекторе лжи. Чепуха какая-то. При всех его ответах график не менялся. Возможно, подумал он, агенты солгали, что он провалился, чтобы сделать его послушнее. Скорее всего именно так.
Он глубоко вздохнул, избавляясь от тревог этого вечера. С записью разговора с Брассером все вышло даже лучше, чем он ожидал. Теперь агенты, по крайней мере, знают, что не ему одному есть что порассказать о фиксировании цен. Может, они даже откажутся от него, Уайтекера, как от свидетеля.
А лучше всего то, что Брассер ничего не знает о лизине. Надо будет почаще упоминать его в разговоре с агентами, решил Уайтекер.
На следующий день Шепард и Везеролл снова были в «Холидей-Инн», полные решимости взять Уайтекера за жабры и окончательно разобраться со звонком Фудзивары. Что-то было не так. Пахло враньем. Уайтекера не отпустят, пока не вытянут из него правду.
Уличать свидетеля в обмане – дело тонкое. Угрозами можно только все испортить: в конце концов, их цель – вернуть доверие, а страх – плохой советчик. Решили, что изобличать Уайтекера будет Везеролл. Он вел допросы очень искусно, и с ним Уайтекер чувствовал себя не так комфортно, как с Шепардом.
Прибыл Уайтекер, и вначале все шло заведенным порядком. Они обменялись рукопожатиями, Шепард спросил Уайтекера о его семье, Уайтекер тоже спросил Шепарда о семье. Наконец Уайтекер сел. Напротив него уселся Везеролл, и Уайтекер сразу понял, что готовится что-то необычное.
– Марк, – сказал Везеролл, – надо поговорить.
– О'кей, – кивнул Уайтекер.
– Я хочу поговорить о том, насколько откровенны вы были с нами, рассказывая о попытке вымогательства со стороны Фудзивары.
Это, казалось, застало Уайтекера врасплох.
– Я сказал вам правду, – произнес он растерянно.
– Понимаете, Марк, когда вы вчера проходили проверку с полиграфом, график показал, что в этом вопросе вы были не вполне откровенны. Вам есть что добавить.
Уайтекер энергично замотал головой:
– Нет, я рассказал вам все. Я сказал правду.
– Марк…
– Знаете, я слышал, что эти детекторы лжи не всегда надежны. Я хочу сказать, есть такая точка зрения.
– Марк…
– Да нет, я рассказал все, как есть. Абсолютно.
Везеролл наклонился к нему и произнес самым ласковым, почти отеческим тоном:
– Марк, дело не только в детекторе лжи. В этой истории с Фудзиварой и без того много странного. С тех пор как ФБР занялось этим делом, не поступило ни одного звонка. У вымогателей нет привычки позвонить, назвать свое имя и забыть об этом. Тем более что речь шла о нескольких миллионах долларов.
Уайтекер изворачивался, но всякий раз Везеролл спокойно объяснял, что его слова не вяжутся с фактами.
– Марк, я понимаю, вам трудно. Вы не раз повторяли эту историю – сначала на работе, затем нам. Но она лишена смысла.
Уайтекер молча смотрел в стол с непроницаемым выражением.
– Марк, вы же мучаетесь из-за того, что скрываете правду. – Везеролл вперил в Уайтекера долгий взгляд. – Пора облегчить душу. Пора сказать правду.
Уайтекер глубоко вздохнул. В глазах заблестели слезы.
– О'кей, – произнес он сдавленным голосом.
Ну наконец-то. Первый успех. Согласившись сказать правду, Уайтекер тем самым признал, что до сих пор обманывал агентов. А в этом, понимал Везеролл, признаться труднее всего.
– Ну хорошо, Марк! – сказал он. – Все хорошо. Теперь скажите мне, в этой истории с Фудзиварой не все было правдой?
Уайтекер кивнул.
– То есть вы обманывали нас?
– Ну да, – вздохнул Уайтекер.
– И обманывали сотрудников АДМ?
Уайтекер снова кивнул:
– Я соврал Мику.
Везеролл перевел дыхание.
– Скажите, Марк, звонил ли вам Фудзивара, чтобы сообщить о саботажнике на заводе?
