Дэниел и его коллеги подготовились хорошо. Они представили прокурорам и другие документы, подтверждающие их правоту, и в том числе первый из заключенных с «Эй-би-пи» договоров, и рассказали о втором, случайно обнаруженном, по их словам, недавно. Они продемонстрировали письменные показания тех, чьи подписи стояли под этим договором – Джима Рэнделла из АДМ и Леннарта Торстенссона из «Эй-би-пи». Те заявили, что видят документ впервые. А еще зачитали заключение графолога, согласно которому подписи на втором договоре были фотокопиями подписей на первом.>{289}
– Вывод очевиден, – резюмировал Дэниел. – Второй договор – подделка.
Уайтекер предъявил фиктивный договор, чтобы получить чек и якобы передать его «Эй-би-пи», заявил Дэниел. Однако, получив чек, а затем и деньги по чеку, Уайтекер не передавал их шведской компании, которой эти деньги все равно не принадлежали. Он украл их, сказал Дэниел.
– Но это лишь верхушка айсберга, – добавил Дэниел. – У нас есть сведения о том, что, начиная с девяносто первого года, Уайтекер провернул еще несколько мошеннических сделок. – Дэниел равнодушно посмотрел на прокуроров. – И есть основания подозревать, что вместе с ним в этих сделках участвовали агенты ФБР, проводившие расследование по делу АДМ.
Что?
– Что это за основания? – резко спросил Гриффин.
Он кипел. Об был знаком с Шепардом и Херндоном. Они были честными людьми.
– В прошлом месяце АДМ получила два анонимных послания, – ответил Дэниел и пересказал письма, присланные две недели назад Дуэйну Андреасу и Джиму Рэнделлу из Ноксвилла, штат Теннесси. В обоих письмах утверждалось, что Уайтекер получил в банке на Каймановых островах два миллиона триста пятьдесят тысяч долларов, которые мерзавцы-агенты заплатили ему за сотрудничество.
Все это, конечно, шито белыми нитками, даже даты. До конца 1992 года Шепард не встречался с Уайтекером.
Представители прокуратуры потребовали у Дэниела подробного рассказа о других сделках с участием Уайтекера, но тот отказался. Информация была оружием защитников АДМ, и они не собирались вручать это оружие противнику.
Прокуроров антитрестовского отдела одолевали сомнения. Всего несколько недель минуло с тех пор, как в АДМ узнали о сотрудничестве Уайтекера с ФБР, и вдруг как по заказу появляются доказательства мошеннических действий свидетеля. Слишком вовремя и слишком удачно.
– Как вам удалось выйти на эту операцию с двумя с половиной миллионами? – спросил Спратлинг.>{290}
Дэниел объяснил, что на нее обратил внимание юрист, который просматривал документы о тяжбе между АДМ и «Адзиномото» по поводу патентных прав. Контракты, заключенные с компанией «Эй-би-пи», вызвали у него подозрение.
– Что именно пробудило его подозрения? – спросил Гриффин.
Дэниел пожал плечами и отделался ничего не значащим ответом.
– Когда это произошло?
Адвокат досадливо поморщился.
– Кажется, вскоре после обыска в АДМ, – сказал он.
Прокуроры насторожились. Уклончивость Дэниела противоречила уверенности его предыдущих заявлений. Напрашивалось предположение, что руководство АДМ знало о мошенничестве Уайтекера еще до обыска. Не держало ли оно этот козырь в рукаве – на всякий случай?
Адвокаты «Уильямс и Конноли» гнули свое, настаивая на неоспоримости доказательств преступной деятельности Уайтекера. И ответственность за эти деяния, по их словам, несли сотрудники ФБР, о чем свидетельствовало беспрецедентное и незаконное соглашение, которое они заключили с Уайтекером.
Дэниел выделил восьмой параграф соглашения, требовавший от Уайтекера действовать строго в соответствии с указаниями сотрудников спрингфилдского офиса ФБР и офиса окружного прокурора, а также девятый, в котором говорилось, что Уайтекер имеет право нарушать закон только с ведома и одобрения ФБР.
– Таким образом, ФБР взяло на себя роль наставника Уайтекера и должно отвечать за все его действия, – сказал Дэниел. – А девятый пункт соглашения указывает на то, что агенты знали о совершенной им краже или о том, что он нарушил условия соглашения.
Ясно, куда гнули адвокаты. Либо агенты ФБР коррумпированы, либо Уайтекер обманул их и тем самым утратил всякую надежность как свидетель обвинения.
