Остальное время ушло на то, чтобы оценить возможные последствия, сообщить новость начальству и обсудить ее по телефону с работниками Министерства юстиции. В 3.45 Хойт еще не знал о последнем сюрпризе «Уильямс и Конноли». Он говорил с Кейт Киллэм, когда вошла секретарша Стаки.
– Прошу прощения, – сказала она. – Вас просит зайти SAC.
Хойт и Киллэм направились в кабинет Стаки. Войдя, Хойт открыл было рот, но Стаки сделал ему знак соблюдать тишину. Чей-то голос произнес по громкой связи:
– Ну что, все собрались?
Десяток министерских работников, устроившихся за огромным столом для совещаний, услышали донесшийся из Спрингфилда ответ Стаки:
– Да, мой ASAC только что пришел.
Ваксман объяснил, что такая срочность понадобилась для рассмотрения перспектив дела АДМ в свете последних обвинений, выдвинутых адвокатами.
– Так что там за история вскрылась с вашим Уайтекером? – спросил он.
– Почему вы не поставили нас в известность о преступной деятельности вашего осведомителя? – прозвучал следующий вопрос из Вашингтона. – Вы знали об этом?
Вопрос поразил Хойта своей нелепостью.
– Вы о чем говорите? – отозвался он.
– АДМ представила нам показания под присягой, согласно которым Уайтекер подделал один из договоров, – сказал Ваксман. – Они проследили эту сделку до швейцарского банка. У них есть все документы, уличающие Уайтекера в мошенничестве.
– У нас нет доступа ко внутренней документации АДМ, – ответила Киллэм.
– Но как вы могли этого не знать? – резко спросил Ваксман. – Вы что, не проверяли его денежные дела?
Хойт кипел от возмущения. Все эти годы он выпрашивал людей для расследования этого дела, и все просьбы наталкивались на глухую стену. А теперь ему заявляют, что агенты, ведущие дело, – которым приходилось работать и ночами, и в выходные, – работали мало и небрежно? Что это их, агентов, вина?
– Наши люди делали все возможное в тех крайне тяжелых условиях, в какие они были поставлены… – начал он, но Ваксман перебил его:
– Брайан Шепард либо сообщник этого жулика, либо полный идиот!
– Как это понять? – взвился Хойт.
– Адвокаты «Уильямс и Конноли» утверждают, что у них есть основания подозревать агентов ФБР в преступном сговоре с Уайтекером.
Это было неслыханно, это выходило за все границы разумного. Вашингтонские чиновники не знали абсолютно ничего ни о Шепарде, ни о Херндоне, ни о Везеролле, и все же смели выказывать им недоверие и, возможно, ставить под удар всю их карьеру – основываясь только на словах представителей защиты?
– Вы же не знаете этих агентов, – сказала Киллэм. – Это наши лучшие сотрудники.
Хойт спросил, чем подтверждается участие агентов в преступной деятельности, но вразумительного ответа не получил. Прокуроры не признались, что единственным источником этой информации была пара анонимных писем. Они-то и подорвали доверие к спрингфилдскому офису ФБР.
– Очевидно, вам только начали приоткрывать правду, – ядовито ответил Хойт. – Скоро узнаете, что мы-то и возглавляем преступный сговор.
В это время Мэри Спиринг со спутниками вошли в конференц-зал министерства. Дон Маккей поразился числу присутствующих.
– Ну и толпа! Пахнет жареным.
– Так, – произнес Ваксман, – к нам присоединились сотрудники отдела по борьбе с мошенничеством во главе с Мэри Спиринг.
Прибывшие отыскали свободные места. Они не знали, о чем пойдет речь, а тем временем дебаты шли полным ходом. Приходилось составлять общую картину из обрывков услышанного.
Маккей, бывший окружной прокурор Иллинойса, с удивлением услышал знакомые названия – АДМ, Декейтер. Он тут же разобрался, что́ вызвало этот ажиотаж.
Вашингтонские юристы закидали Кейт Киллэм вопросами о беседе агентов с Уайтекером накануне, в китайском ресторане. Рассказ Уайтекера противоречил обвинениям, выдвинутым адвокатами «Уильямс и Конноли», – а они по большей части были подтверждены документально. В этом следовало разобраться.
– Мы встретимся с Уайтекером и выясним правду, – сказала Киллэм.
– Нет-нет, не стоит, – тут же откликнулся Ваксман. – Несколько часов назад мы вообще ничего не подозревали, а теперь у нас кризисная ситуация. Подождем и посмотрим, как пойдут дела.
