– Либо мы доверяем друг другу, либо нет, – заявил он. – В принципе, я ничего не имею против аудиторов, мы постоянно приглашаем их. Но в конечном счете все упирается в вопрос о доверии.
В конце концов собравшиеся решили полагаться на информацию, предоставляемую обычными аудиторами компаний. Конечно, она будет не такой надежной, как при постоянной смене контролеров, которую предлагала «Мивон», зато не будет никакого риска.
Осталось решить, что делать с «Чейл йеданг», не представленной на переговорах. Правда, на дневном заседании должен был присутствовать менеджер этой компании Чун Мо Су. Но что ему сказать?
Стали спорить, какую долю выделить компании – две тысячи тонн или шесть тысяч. По мнению Уилсона, надо позволить «Чейл йеданг» занять то положение на рынке, на которое они претендуют, иначе они сведут на нет все договоренности, начав продавать лизин по заниженной цене.
– Они поведут себя как слон в посудной лавке и сокрушат рынок, – сказал Уилсон. – Эти две тысячи тонн могут обрушить рынок с одного доллара двадцати центов до шестидесяти пяти центов.
– Верно, – кивнул Мимото.
– Нам в АДМ нравится американская поговорка «Пусть лучше ссут из палатки наружу, чем снаружи в палатку».
– Как это: «ссут из палатки»? – не понял Мимото.
Все рассмеялись.
– Иначе говоря, лучше, если они будут с нами, – пояснил Уилсон.
– Надо, чтобы они оставались нашими друзьями, – вступил в разговор Уайтекер. – Не забывайте наш принцип: конкурент – друг, клиент – враг.
С этим согласились все. «Чейл йеданг» выделят долю достаточно большую, чтобы она по-прежнему была заодно со всеми. Мимото снял исписанный цифрами лист бумаги с доски.
– Следующий вопрос, – сказал Мимото, складывая бумагу, – как использовать нашу ассоциацию производителей аминокислот.
Ямамото засмеялся.
– Мы ее используем, – сказал Уайтекер. – Используем.
Слово предоставили Жаку Шодре. Он раздал распечатанные копии повестки дня фиктивного собрания ассоциации, в котором они в данный момент якобы участвовали. Она должна была объяснить, зачем все производители лизина слетелись на Гавайи.
– Разумеется, в том, что мы делаем, нет ничего противозаконного, – произнес Шодре под дружный смех собравшихся, – но на всякий случай…
– Это ваши законники вам сказали? – рассмеялся Уайтекер. – Наши в этом не уверены. – Он пробежал глазами листок с повесткой дня. – Это официальная повестка?
– Да, – ответил Шодре, садясь на место. – Для нас, по крайней мере, это хорошее прикрытие.
– Конечно, – согласился Уилсон.
Минут двадцать все обсуждали пункты фиктивной повестки дня и возможные проблемы, которые могли возникнуть в ходе воображаемого собрания ассоциации.
Утреннее заседание закрылось после одиннадцати часов. Уайтекер встал. «Классно», – подумал он. Ему до смерти захотелось поделиться радостью с Херндоном.
– Мне надо позвонить, – бросил он и, шмыгнув в спальню, схватил телефонную трубку. «Ф-бёрд» между тем вел запись.
Херндон наблюдал за спектаклем, разыгрывавшемся на экране монитора, как вдруг раздался телефонный звонок.
– Боб? – услышал Херндон в трубке. – Это Марк.
Что за черт? Херндон испуганно посмотрел на экран. По телефону в гостиной никто не говорил. А Уайтекера в комнате вообще не было. Херндон тут же выключил видеокамеру. На часах было 11.13.
– Марк, вы где?
– Я у себя в спальне.
Про себя Херндон выругался. Камера была установлена так, чтобы видеть входную дверь, и агент был уверен, что заметит, когда его свидетель покинет гостиную. Ему и в голову не приходило, что Уайтекер может улизнуть в спальню. Если он будет и дальше прыгать туда-сюда, видеозапись признают недействительной.
Все не так просто, как кажется.
– Марк, – сказал Херндон, стараясь сдержать раздражение, – вы покинули помещение, а видеокамера продолжала работать.
– Почему же вы ее не отключили?
– Я уже отключил. Но я не слышал, чтобы вы предупреждали, что собираетесь выйти.
– Я предупредил.
– Постарайтесь в следующий раз произнести это четко и громко.
– Но я произнес, – оправдывался Уайтекер, – сказал, что пойду позвонить и что мы все увидимся снова в одиннадцать тридцать.
