Он поставил обе коробки в железный шкаф и запер его на висячий замок. В тот же миг в дверь забарабанили снаружи, и он услышал раздраженный голос своей попутчицы:
— Ты что там, онанируешь? У меня зуб на зуб не попадает!
Она действительно вся дрожала от холода, но при этом с каким-то тупым упорством прижимала к груди туфли, стоя босиком на сырой земле.
— Где ты живешь? — спросил ее Федор, когда они выехали со двора.
— Я же сказала — на Западной!
— Одна живешь?
— Тебе не все равно?
— А все-таки?
— Одна.
После этого девушка замолчала и отвернулась от него. Она уставилась в боковое оконце автомобиля, будто впервые видела город, проплывающий за ним.
Федор сделал еще одну попытку заговорить с ней, но она замкнулась в себе, словно он нанес ей смертельную обиду. «Девочка со странностями!» — решил парень и включил радио. Марлен Дитрих пела сентиментальную «Лили Марлен». Они свернули на проспект Мира. Девушка стала пристальней вглядываться в дома, изучая даже верхние этажи. Проспект Мира сплошь был застроен шести- и восьмиэтажными домами сталинского типа, уродливо копируя такой же столичный проспект. Федор заметил, что интерес к этим постройкам у нее неподдельный, и хотел спросить девицу, не живет ли в этих домах кто-нибудь из ее знакомых, но передумал.
Когда «Лили Марлен» в последнем куплете перешла в марш, он вырулил на Западную и тут же сбавил скорость.
— Куда дальше?
— До магазина «Игрушки», — приказала она.
Здесь ее интерес к архитектуре полностью улетучился. Она смотрела прямо перед собой остекленевшим, измученным взором.
«Придумывает объяснения своему внешнему виду, — мелькнула у него в голове догадка. — Мать небось уже валидол глотает! Сразу видно, девочка работает без «крыши», в тайне от семьи. С такой опасно связываться».
— Может, оставишь телефончик? — попросил он, остановив машину рядом с магазином «Игрушки».
— Обойдешься! — грубо ответила она и уже собиралась выйти, но Федор сильно сжал ее руку выше локтя.
— А как все-таки звали того парня, которому помешали тебя как следует отделать?
— Отцепись! — процедила сквозь зубы девица и почти по слогам добавила: — У меня плохая память на имена.
— А свое имя помнишь? Мы ведь, кажется, не познакомились? — Он ухмыльнулся, пытаясь изобразить эдакого заматеревшего в любовных баталиях самца, но сыграл плохо. Может, оттого, что так замечательно играла партнерша?
Она тут же заметила фальшь в его интонации, и черты ее смягчились.
— Предположим, меня зовут Алиса. Что дальше? — При этом она наградила его улыбкой повелительницы.
Он растерялся и, заикаясь, произнес:
— Очень приятно. А меня…
— Я могу теперь идти? — перебила Алиса, высвободив руку. Не дожидаясь ответа, она вышла, грохнула дверцей и, бросив на прощание вальяжное: — Пока, дружок! — быстрой походкой засеменила в прилегающий к магазину двор.
Федор остался сидеть на месте совершенно подавленный и только бубнил себе под нос:
— Шлюха! Грязная шлюха!
Он даже не мог объяснить себе, что его так разгневало. Ее бесцеремонность, недоступность, неблагодарность или же все это вместе?
Немного успокоившись, он рванул с места и вскоре набрал максимальную скорость. Ночное приключение доставило ему много хлопот. Он приказал себе не думать об Алисе, но девица не шла из головы. Салон его старенького «опеля» провонял арбузом, и запах не выветривался. Еще не давали покоя мысли о парне, свидетельницей убийства которого она стала. «Идиотка! Беззаботная дура! — ругался мысленно Федор. — Оставила на месте преступления платье! Прямая улика. Ее же могут потянуть! Нет, это ее совсем не колышет! А почему? — задался он вопросом. — Она ненормальная? Что-то не заметно. — В ее рассказе насторожила какая-то деталь. Он попытался вспомнить, а вспомнив, махнул рукой. — Подумаешь! Она могла это сказать ради красного словца, «…получил пулю в лоб…» Нет, из спальни она бы этого не увидела! Разве что спальня расположена напротив входной двери? А почему нет? Потому что из ее рассказа ясно, что дверь спальни ведет прямо в гостиную. Она видела, как те двое занялись тщательным обследованием. Они искали изумруды! Тоже неплохая новость! Парень хранил в доме камушки. Рабкоровская контролируется людьми Криворотого. Значит, никто из наших там жить не может. Откуда взялся этот парень с изумрудами? Взглянуть бы на него!» И тут Федор понял, что уже давно бессознательно едет в сторону Рабкоровской.
