Девица преспокойно дрыхла в его постели, широко раскинув руки и уронив одну из подушек на пол. Она пробудилась, когда распахнутая настежь дверь ударилась ручкой об стену. Он не дал ей опомниться. Подбежал и с размаху залепил пощечину. Она взвизгнула и ловко увернулась от нового удара.
— С добрым утром, красавица!
В следующий раз он был поточней и заехал ей кулаком в глаз. От этого апперкота девица улетела под кровать, прихватив с собой простыню и одеяло. Оглушенный праведным гневом, Саня не услышал, как стукнулся о паркетный пол какой-то тяжелый предмет. В попытке вытащить девушку из-под кровати, чтобы надавать ей новых тумаков, он наткнулся на дуло собственного пистолета, который всегда держал под подушкой.
— К стене, сволочь! — прокричала она не своим голосом. — Буду стрелять!
Уж он-то прекрасно знал, что пистолет заряжен и ей ничего не стоило нажать на курок.
Повинуясь, он отошел к стене и даже поднял руки. «Неужели это она?» — внимательно разглядывая лицо девушки, подумал Саня. В холодных светлых глазах отражалось единственное намерение, которое не обнадеживало, верхняя припухшая губа неприятно, по-волчьи подергивалась.
— Что тебе надо от меня, дура? Выгляни лучше в окно! На выстрел сбегутся лихие ребята и разделают тебя под орех! — Он был противен сам себе, оттого что пришлось прибегнуть к такой уловке. — Я тебя, кажется, в гости не звал?
— Меня подарили тебе! — снова заявила она и охрипшим голосом добавила: — Будь доволен подарком!
— Я ведь тебе ясно сказал, чтобы ты убралась!
— Ты разве припас для меня какое-нибудь платье? Или, по-твоему, я должна голышом ходить по улицам?
— Ладно, хватит базарить! Отдай «пушку»! — И он сделал шаг.
— Оставайся, где стоял! — приказала она, направив дуло пистолета ему в лицо. — Мне наплевать на твоих ребят! Главное — навсегда отучить тебя распускать руки! Твое счастье, что я голодна, — неожиданно сменила тему девица.
— Ничего себе! Она еще голодна!
— Молча-ать! — заорала она, и он окончательно убедился в том, что каждое слово, брошенное с издевкой, может оказаться для него последним. — Сейчас ты сбегаешь в магазин и принесешь нам чего-нибудь пожрать, — велела она уже не так грубо.
Слово «нам» в ее устах бальзамом пролилось ему на сердце. Раньше он бы не поверил, что до такой степени может обрадоваться какому-нибудь слову, тем более из бабьих уст. Шаталин вздохнул и даже усмехнулся.
— Это я сделал бы в любом случае — жрать-то хочется!
— Поторопись. И не вздумай звать сюда своих дармоедов. Я прожорлива. Им все равно ни хрена не достанется!
То ли нервы у Сани окончательно сдали, то ли последняя фраза действительно была остроумной, но его вдруг разобрал такой смех, что он не удержался на ногах и присел на корточки. Она; глядя на него, тоже начала дико ржать.
— Я пошел, Ваше Прожорливое Величество, — утирая слезы, сказал он и, подняв руки вверх, прошествовал к двери. Потом обернулся. — Возьми на кухне ложку и приложи к глазу. Помогает.
Через полчаса они уже поедали бутерброды с ветчиной и сыром, запивая их крепким кофе. Беседа протекала мирно, будто они были знакомы лет десять и каждое утро встречались за этим столом. Может, причиной тому послужил черный атласный халат с пистолетом в кармане, в который к приходу Шаталина облачилась девица?..
— Как тебя все-таки звать? — поинтересовался он.
— Люда.
— Вот врешь ведь! Врешь!
— На самом деле! — притворно возмутилась она. Левый глаз у нее совсем заплыл, и благодаря нелепому прищуру лицо стало еще лукавее.
— А я ведь тебя в какой-то момент принял за убийцу моего друга.
— Какого друга?
— Вчера какая-то баба застрелила моего друга.
— А почему она должна еще застрелить и тебя?
— Я разве это сказал?
— Но ты ведь принял меня за убийцу своего друга? И потом, эти дармоеды под окном — не просто так. Вчера их тут не было.
— Ух ты! Ловко соображаешь!
— Окончила диверсионную школу с отличием!
— Вот как? Кто же тебя сюда заслал?
— Так я и раскололась! Нашел дурочку!
На миг ему даже почудилось, что она не врет. Эта лже-Люда представляла для него полную загадку. Вчера утром она просто ему приснилась — недаром он совсем про нее забыл! А то, что она уже больше суток находится в его доме, — невероятно. Так подолгу не задерживалась здесь ни одна особа!
