На следующий день Зюзя описывала Нику свои симптомы отравления: голова кружится, ноги не ходят и дикий понос. Я узнала об этом от самого Ника, который заглянул в мою комнату поздно вечером и устало попросил внимания на выходки старой перечницы не обращать. Я покивала, хотя подумала, что если Ник не хочет скандала, то просить об этом надо не меня.
И как в воду глядела: еще через день Зюзя буквально кинулась на меня с воплями: «Отравительница! И тебе не стыдно?!»
– Да что же это такое? – возмутилась наконец я, виртуозно отпрыгивая от ее корпулентного тела. Меня пугало, что дама отдавит мне ногу. – Что вы пристали ко мне?
– Я в милицию жаловаться буду! – ответила мне экс-теща и убежала в туалет.
Участковый действительно пришел в этот же вечер. Зюзя привела милиционера в мою комнату, где мы с Митькой наслаждались фильмом про шпионов и пирожными из «Джаза». Она торжествовала.
Радостную Зюзю и притихшего Митьку участковый попросил выйти.
– Меня зовут Игорь Олегович, – представился он и достал блокнот, куда, кстати, ни слова не записал.
– Очень приятно, – ответила я.
Мы разместились в креслах. Игорь Олегович был совсем молодым парнем и далеко не глупым. Правда, долго уточнял наши родственные связи. Ему было не понятно, почему бывшая теща Николая Александровича Сухарева живет в нашей семье. Как могла, я прояснила ситуацию.
– Итак, вы не знаете, почему у Зинаиды Петровны… гм… постоянные расстройства желудка?
– Не знаю, – согласилась я. – А вы не знаете, почему она к вам обратилась, а не к доктору?
Он оценил шутку, но ответил серьезно:
– А она была у доктора. Даже обследовалась. Ей сказали, что она здорова. Даже справки есть. Я не мог не прийти.
Я тихо поднялась с кресла и осторожно подошла к двери, кивая Игорю Олеговичу в знак того, что слышу его, понимаю и предлагаю продолжать.
– Она уже пять раз ко мне обращалась. И еще два раза к моему шефу. Шеф сказал, чтобы я сделал хоть что-нибудь, ибо видеть ее больше не может.
Он еще не закончил фразу, как я, предусмотрительно отступив назад, резко дернула входную дверь на себя. Дверь распахнулась, и мы увидели Зюзю в классической позе подслушивающего человека.
Сообразив, что попалась, она молча отступила в глубь коридора и быстренько направилась в свою комнату. Я закрыла дверь.
Игорь Олегович покатился со смеху.
– Вот так и живем, – сказала я, кисло улыбнувшись.
– Ох, я такого еще не видел! – резвился участковый. – Знаете, я вам не завидую! Мы с женой тоже у родителей живем, всякое бывает, но такого не видел!
– Игорь Олегович, а дальше-то что? Вам же надо разобраться?
– Возьму еду на экспертизу. – Он уже отсмеялся и погрустнел при мысли, что надо работать дальше.
Так и было сделано. Через день участковый позвонил и сообщил, что в супе был обнаружен пурген.
– Кто-то ей подсыпает? – поразилась я.
– Знаете, я не должен вам этого говорить, но лично мне кажется, что она сама себе его подсыпает, чтобы вас обвинить. Я такое уже видел. Вашей Зинаиде Петровне бы к психиатру…
– И если это так, что теперь делать?
– Последите за ней, посмотрите в ее вещах. Скорее всего, пузырек найдете.
Мы попрощались. Искать пузырек от пургена в вещах Зюзи мне не хотелось. И слава богам, что я этого не сделала. Если бы она узнала, что я рылась в ее шкафу, – она бы меня просто съела. Дело в том, что прямо этим вечером Зюзя обнаружила, что все платья, кофты, юбки, пальто и прочее в ее шифоньере было изрезано на тонкие лоскутки.
Крик стоял жуткий, я принесла корвалол и раздумывала, не стоит ли вызвать скорую. Но после того как экс-теща «догадалась», что уничтожение ее добра – моих рук дело, мне пришлось запереться в своей комнате и позвонить Нику.
Сухарев приехал через пятнадцать минут, унял Зюзю, отправил Митьку, который наблюдал за скандалом с первого этажа, учить уроки и зашел ко мне.
– Что происходит? – спросил он не то чтобы строго, а скорее тоскливо. Было ясно, что он имеет в виду не частный случай с порезанными платьями, а события всей последней недели.
– Хотелось бы знать. – Мой голос тоже не был слишком жизнерадостным.
– С тех пор, как вы в доме появились – она просто с ума сходит. – Ник сел в кресло. – Я не знаю, что мне делать. Предложил ей купить квартиру, но она не хочет. Считает, что это будет означать, будто вы ее из дома выжили. Как я не предположил, что она взбесится? Все продумал, уверен был – с вами нам всем лучше будет. Но не рассчитал…
