.
Так что Доминат в сфере политической неизбежно должен был привести и к монотеизму в сфере духовной жизни империи, а наиболее сильным и наиболее сильным и распространенным монотеистическим культом в Риме было в те времена христианство… Мирного же его утверждения в империи не могло быть не только, возможно и не столько по причине вопиющей нелояльности христиан к императорскому культу, за что они, как отмечалось, в правление императора Деция и подверглись гонению, но и по причине антагонизма духовного: христианство, усвоившее десять ветхозаветных заповедей и стоящее на нравственной основе постулатов Нагорной проповеди, в принципе не могло в конечном итоге ужиться с в высшей степени формалистической римской религией, не включавшей в себя понятие морали. Стоит привести глубокое наблюдение Е. В. Федоровой, что у римлян "отношения с богами носили характер откровенной сделки по принципу "я дал тебе, чтобы ты дал мне": я принесу тебе жертвы с соблюдением формальностей ритуала, а ты должен выполнить мои просьбы; если ты этого не будешь делать, то и я не буду приносить тебе жертвы и буду искать себе других богов. Чужим богам римляне поклонялись охотно, если считали это для себя выгодным, и презирали лишь религиозный экстаз, свойственный некоторым иноземным культам, особенно восточным; бесноваться и вопить казалось им делом ненужным и унижающим человеческое достоинство; ведь по их мнению, богам не нужны чувства людей, богам нужно лишь нечто материальное, нужна конкретная "взятка" в виде пролитого вина и рассыпанных муки и зерен, в виде крови и дым от сожженных под открытым небом внутренностей, жира и костей жертвенных животных (мясо богам не жертвовали, его съедали сами, так что боги в конечном итоге получали лишь то, что людям все равно не нужно). Недаром латинское слово religio означает "связь", то есть формы связи с теми силами, которые стоят вне человека и могут ему вредить, а латинское слово cultus имеет общий корень с глаголом colere, основное значение которого "возделывать землю", т. е. богов, принося им жертвы, как будто бы "обрабатывают руками", также как и землю"[310].
Так могли ли долго мирно уживаться боги, отношение к которым исчерпывалось чеканной формулой: "Do ut des" и Тот, к которому завещано было обращаться "Pater noster, qui est in Caelis, sanctificetur Nomen tuum, advaniat Regnum Tuum, fiat voluntas tua sicut in Caelo et in Terra", Бог, главное чувство к которому Любовь?
Да, христианство могло возникнуть только в условиях Империи, только римская религиозная терпимость могла позволить ему распространиться по всему римскому миру, но именно оно и должно было положить конец античности. Духовный конец.
Теперь обратимся непосредственно к конкретным особенностям религиозной политики Диоклетиана.
Диоклетиан, стремившийся создать в Римской империи такое положение, при котором императорская власть контролировала бы все стороны жизни общества и государства, не мог не обратить особого внимания на религиозные системы, распространяемые в различных частях империи. По мнению Диоклетиана, религия должна была явиться в его руках тем инструментом, посредством которой император обосновывал бы установление системы Домината как средства и "его необходимость для "всеобщего блага"[311].
Единая для всей империи религиозная система должна была укреплять престиж императорской власти, восстановить пошатнувшийся авторитет "Вечного Рима", сплотить все слои населения вокруг императорского престола.
Это и наложило определенный налет на его политику в идеологическом плане. Что, как это ни парадоксально, соответствовало его новаторским мероприятиям в государственной деятельности. Единая официальная религия должна была укрепить новую политическую систему.
В данном случае староримская религия явилась идеологической опорой режима, важнейшим атрибутом надстройки[312].
Всеми мерами Диоклетиан старался укрепить староримскую религию. "Древнейшие религии свято соблюдались", — отмечал римский историк[313]. Резко был усилен императорский культ. Диоклетиан и Максимиан приняли имена "Иовия" и "Геркулия" — Юпитера и Геркулеса, Впервые к императору стали обращаться и поклоняться как к Богу
