— Между прочим, — сказал Золотов, — не слышали? Ведь Нелюбина-то у нас забирают!
— В каком смысле? — не понял Турецкий.
— В самом прямом. Ведь дело о создании и деятельности «Долга», в сущности, политическое. Вот его мы и должны выделить в отдельное производство и направить по подследственности в Следственное управление ФСБ. И Нелюбина они просят этапировать в Москву, чтобы проводить с ним следственные действия.
— Да... — сказал Грязнов. — Все-таки, честно говоря, он для меня остался темной фигурой. Какой-то странной, непроясненной.
— Да ладно! — сказал Турецкий. — Может быть, не все и надо понимать.
— Надо-то надо, — сказал Меркулов. — Другое дело, что иногда и знать-то не хочется!
Они закурили, помолчали, обменялись с остающимися крепкими рукопожатиями. Чуть в стороне стояла Наташа Санина. Турецкий подошел к ней.
— Я был рад узнать вас, — сказал он, — и, конечно, мы не забудем ничего. Надеюсь, мы все же не потеряем связь, как это обычно бывает.
— Я тоже надеюсь. Привет вашей жене и дочери. Летите. Спасибо вам за все... В добрый час!
