— Простите, товарищ полковник! И вы, гражданин... Согласно инструкции и приказу прокурора области, вход кому бы то ни было, кроме врачей, категорически запрещен.
— Ну, коли категорически, — сказал Грязнов, — тогда конечно...
И вскоре к ним торопливо подошла молодая женщина в халате, дежурный врач.
— Я вас очень прошу, — сказал Вячеслав Иванович, — если только наш больной хоть чуть-чуть пришел в себя, передайте, пожалуйста, что его очень хотела бы видеть тетя, любимая тетя Глория Ивановна.
— Какая тетя? — оторопела она.
— Ну я, я — тетя! — вкрадчиво и грустно сказал Грязнов.
— Ну... ну подождите, сейчас я посмотрю, — сказала дежурный врач и скрылась в палате. И через минуту она выглянула и поманила их рукой, и Грязнов широко шагнул к приоткрывшейся двери, увлекая за собой и Коренева.
Турецкий, с забинтованной головой, лежал недвижимо, закрыв глаза, бессильно протянув руки вдоль тела поверх белой простыни.
— Скажите, доктор, — спросил Грязнов, — как вы думаете, наш больной что-нибудь слышит?
Она оглянулась в растерянности, не зная, как реагировать и что отвечать.
— Да слышит, слышит! — не открывая глаз, проговорил Турецкий. — Все он слышит! — И, одним прыжком вскочив с койки, кинулся к Грязнову на глазах обомлевшего Коренева и окончательно запутавшейся докторши.
— Здорово, бродяга! Откуда ты взялся-то?
— Откуда и весь род людской, — усмехнулся Грязнов.
— А узнал от кого?
— Доложу своевременно и по порядку, — сказал Слава.
Турецкий с улыбкой повернулся к доктору:
— Пожалуйста, ничему не удивляйтесь! Может быть, это все немножко смахивает на французскую комедию, но, к сожалению, от комедии это очень далеко. Прошу передать всем вашим коллегам, кто
посвящен в наши обстоятельства, что я им сердечно благодарен и прошу по-прежнему хранить молчание и придерживаться той же версии, причем хочу напомнить, что это напрямую связано и с вашей безопасностью. Операция, как вы понимаете, еще не закончена: тот, кто хотел меня продырявить, пока что не выполнил приказ... В общем, вы ведь читаете газеты?..
Она поняла, что их нужно оставить одних, и вышла из маленькой палаты.
— Вижу, Григорий Васильевич в легком замешательстве, — усмехнулся Грязнов. — Придется объясниться. Но прежде хочу познакомить вас.
—Да мы знакомы, — тихо засмеялся Турецкий, — успели уже.
— Положение понятное, — сказал Грязнов. — Ты ведь и сам, Вася, когда мы ехали, подтвердил, что информация сифонит, не держится. Видно, сору у вас в личном составе мести да мести. Вот Александр Борисович, как я понимаю, и решил поостеречься товарищей по ремеслу, маленько подстраховался. Саша, с полковником Кореневым мы еще в МУРе, где он раньше служил, не один раз под пули ходили. Знаем друг друга много лет. Так что кого- кого, а Григория Васильевича можешь не опасаться. А теперь отвечаю: кто-то из твоих юношей, понимая, что, когда Ирка твоя услышит по ящику, что ты здесь при последнем издыхании, мало того что удар получит, так еще непременно сюда рванет, умудрился-таки передать ей, чтоб все делила на шестнадцать. Слава богу, половинка твоя сообразительная, с ходу дозвонилась до меня и до Кости. Ну, шестнадцать не шестнадцать, а то, что взаправду взяли Турецкого на мушку, прошло по нашим каналам. Остальное — судьба, совпадения, улыбки фортуны. Я понимал, как тебе и вот я здесь. новым министром предмет розыска и поимки этого снайпера и его подрядчиков.
— Давненько в меня не стреляли, — сказал Турецкий. — Понимаешь, до сих пор сам себе не верю, что мозги не вышибли. Подошел к карте, хотел своим кое-что показать, в руке ручка, вроде указки. И случайно выронил. Наклонился резко, хотел на лету поймать, тут — дзынь! — только пыль от стены. Вот и прячусь тут, сижу под конвоем. То, что ты теперь здесь, для нас мощное подкрепление. Только надо мне отсюда, Грязнов, быстренько выбираться.
— Так, — сказал Коренев, — наконец я въехал, кажется, что тут у нас за болезнь приключилась.
— Болезнь народная, — сказал Турецкий, — как говорится, медвежья. — Придется вам, Григорий Васильевич, меня где-нибудь перепрятать. Найдете местечко?
