-У меня нету.А ты купи в магазине простую, какие есть и вставь спичку между иглой и головкой,-сказал он с довольной улыбочкой на лице. Я не сказал ему, что знаю о посылке Трифона Сигизмундовича. Моя головная боль исчезла, и я за него успокоился. "У него изменилась сущность",- говорил он тогда своим родным, как я узнал после.
Приехала сестра с Сахалина. Ее приезд оставил одну боль, так как взаимопонимания не было. Мне казалось, она мне не верит.
Шри Ауробиндо.
Этот год мне подарил и его. Какую роль сыграет он в моей жизни, я еще и понятия не имел. Я поглощал Сатпрема, как вампир. Давно замечая, что я не могу читать никого, кроме экстрасенсов, я читал только их. Мысль простых смертных скакала так, что требовалось недюжинное напряжение внимание, чтобы ее держать в поле своего зрения. У экстрасенсов же все было как на ладони, и я, читая, снимал все их чувства и мысли "не отходя от кассы". Принцип ненасилия себя контролировала моя воспринимающая способность. Когда новым я был переполнен, мозг переставал в себя вбирать, и я просто скользил глазами по строчкам. Шри Ауробиндо дал мне Павитрин, когда я принес ему "Исповедимый путь". Простить ему прошлое без извинения я не мог, но и пальцы вслух я ему не загибал. Они были загнуты у меня внутри. Он это, может быть, чувствовал, но не обращал особого внимания. Я ведь по любому вел себя по-человечески. Беря Мартынова он сказал, что почитает его в туалете. Я не засмеялся только потому, что сразу вспомнился его отзыв о эрудиции моего отца. То, что возвращая Мартынова, он подложил под нее Шри Ауробиндо, меня сперва поразило. Но взглянув на него, я понял, что напрасно. Дружеского в этом жесте была лишь крохотная прослойка. Всем остальным была голая амбиция:"Наша не хуже вашей". По крайней мере мне так показалось. Но это было точно. Прочитав лишь про путь к вершине, и просмотрев ее по оглавлению, я понял, что взял все необходимое и читать все остальное сейчас бессмысленно.
Однажды Павитрин спросил меня о медитации.
-Гляжу в воду, или смотрю в одну точку.
-Зачем?-презрительно сказал он.-Просто сидишь и отгоняешь мысли. При этом он очень наглядно показал как он это делает. Собственно, я делал то же самое, только меня при этом всегда сопровождало желание принять какую-нибудь радикальную или экзотическую позу, что мне и давало созерцание воды или точки на стене.
Из Салехарда приехала моя двоюродная сестренка-Ира Евсеева. Мы встретились раза два, поговорили обо всем, а потом каждый стал жить своей жизнью, закрутившись в своих делах. В тот день что-то потянуло меня к Ире и тете Наташе, и я просто пошел к ним в гости. Подошел я к машине, в которую садилась Ира, уезжая в аэропорт. Прочитав ей мораль об отношении к старшему брату, я помахал ей рукой и пошел домой.
По вспыхнувшим прежним чувствам, я с гордостью принес Павитрину свои 2 первые работы. Павитрин был озадачен мной и недоволен собой. Его самолюбие, было задето моим первенством и смыслом моей самореализации и моим выходом в первое в отношениях. Хотя об этом я и не думал. После последнего моего поступка он смотрел на меня испуганно 2 встречи. Трифон Сигизмундович тоже понял, что у меня "изменилась сущность".
-Я Вадима настраиваю быть менеджером, - начал он однажды беседу. Я почувствовал, что поиски шагов, а не они сами.
-Вопрос надо ставить -не быть ли менеджером, а быть ли менеджером.
Он раскашлялся.
-Ну, быть пророком сейчас трудно.
Я пожал плечами.
-Как же ты будешь людям показывать красоту жизни?Пойдешь читать проповеди? А здоровье? Ведь организм состоит из, так сказать, набора физических и химических реакций,- с некоторой усмешкой спросил он, поехав отвозить меня домой.
-В какой-то газете был заголовок "Прежде всего мы лечим душу",как-то шаблонно начал я.-Если ее успокоить, все физические и химические реакции придут в норму.
Снисходительная улыбка, возникшая было на лице Трифона Сигизмундовича в начале моего ответа, в ходе его превращалась в удовлетворяющую меня свою противоположность.
Эти статьи я отнес в редакцию "Амурского комсомольца". Шла суббота за субботой, но статьи не печатали. Я пошел туда выражать свои претензии.
