Этот факт, как и подобные ему, характеризовал французских представителей, с которыми приходилось сталкиваться солдатам русской особой бригады, с невыгодной стороны. Французские торговые агенты не считались с мнением и требованием старших офицеров бригады и поступали так, как им подсказывали их коммерческие интересы; судовые чины вели себя вызывающе по отношению к русским солдатам.
Все попытки следовавшего с бригадой французского уполномоченного по перевозке бригады лейтенанта французского военного флота О'Нейля изменить положение были безрезультатными. На все телеграммы О'Нейля французское военно-морское министерство отвечало отписками.
Также безразлично относилось к солдатам и командование бригады, которое больше думало об удовлетворении требований агентов торговой компании, не считаясь ни с престижем своей страны, ни с интересами бригады. Во всех портах, начиная с Дайрена, русские военные власти, принимая грузы на суда, давали для разгрузки и погрузки их, в том числе и угля, солдат бригады. Бесплатная рабочая сила сэкономила французской торговой компании не одну тысячу франков.
Немало толков среди солдат бригады вызывало и устаревшее навигационное и техническое оснащение транспортов, выделенных для перевозки бригады. Так, например, на всех транспортах не было радиотелеграфов. Единственный радиотелеграфист находился на «Гималае», но и тот был без аппарата. И поэтому, когда встал вопрос о немедленной разгрузке перегруженных транспортов, а также когда возникли на судах пожары, ни чины судовой администрации, ни командование бригады не могли связаться с берегом, чтобы попросить помощь.
Начальник бригады генерал Лохвицкий редко показывался солдатам. Лишь в Сайгоне он посетил солдат с «Гималаи», которые были размещены в колониальных казармах на двухдневный отдых, и в Коломбо — солдат с «Лятуш-Тревиля», которые отдыхали в морских казармах.
В обоих случаях солдат выстраивали и генерал произносил короткую речь, в которой объяснял все возникающие в пути трудности климатическими условиями, а изнурительный труд солдат, неустроенность их быта — [29] военной обстановкой и необходимостью физической закалки.
Истомленные тропической жарой, физическим трудом, долгими занятиями, а иногда и ненужной военной муштрой, солдаты с нетерпением ожидали конца своего плавания. Многие из них сильно страдали от морской болезни.
Долгий, томительный путь до Марселя продолжался 56 дней. По прибытии во Францию начальник бригады генерал Лохвицкий в своем донесении русскому военному министру не счел нужным сообщить о всех трудностях, с какими встречалась бригада на пути во Францию, и о поведении французской администрации. Он заверил военного министра, что во время пути делалось все возможное для облегчения условий жизни солдат на транспортах, что французская администрация принимала во внимание все, даже мельчайшие, нужды русских солдат и удовлетворяла их. «Отношение к войскам, — доносил генерал Лохвицкий, скрывая истинное положение дел, — было самое заботливое от командира судна до последнего матроса».
На самом же деле за 56 дней пути с Дальнего Востока до Марселя солдатам, плывшим на «Гималае» и «Лятуш-Тревиле», дали всего лишь по два дня отдыха в Сайгоне и Коломбо, а солдатам остальных транспортов была разрешена короткая прогулка в Сингапуре.
Необходимо сказать несколько слов о том, как было организовано конвоирование транспортов с русскими войсками. От Дайрена до Сингапура транспорты не имели специального конвоя. От Сингапура до Коломбо суда «Гималая» и «Лятуш-Тревиль» сопровождались японским крейсером «Нигата», а от Порт-Саида до Марселя — двумя французскими миноносцами и крейсером «Амираль». Транспорт «Сантай» от Сингапура до Коломбо шел под охраной русского парохода «Ксения» и двух русских миноносцев — «Грозный» и «Властный». Транспорты «Тамбов» и «Ярославль» от Сингапура до Коломбо шли под охраной английского крейсера «Психея», а по Средиземному морю вплоть до Марселя сопровождались двумя миноносцами французской флотилии.
