И ярл пошел. И не убоялся чудищ и злых духов. И убивали в Мюрквиде ярл и его воины драконов. И убивали злых отродий, что пожирают плоть своих врагов. И прошел Хрогнир-ярл через Темный Лес, и плыл на простом плоту по реке Блутвассер, что означает – Река Крови, разделяющей Мюрквид и Муспелльхейм, Страну Огненных великанов, и вывел его Тордскальд из Мюрквида в Гардарику овеянного славой и добывшего на берегу Блутвассера столько золота, что не унести и десяти сильным мужам.
– Ну как? – поинтересовался скальд, очень довольный собой. – Нравится тебе такая сага?
Ярл ухмыльнулся:
– Добрая сага. И не соврал почти. Разве вот насчет Реки Крови приврал и о себе – тоже.
– Ха! – воскликнул скальд. – Какой ты жадный! Всю славу себе забрать хочешь? А с другом поделиться?
– Вижу подходящее место! – произнес наблюдавший за берегом Кетильфаст. – Вот там мы и встанем.
Едва викинги успели вытащить на берег плот, как оставленный наблюдателем Торфи закричал:
– Вижу кнорр!
– К бою, – тут же скомандовал Хрогнир, и викинги поспешно начали облачаться. Новобранцы управились быстрее: им только «фартуки» напялить да шлемы надеть.
– Может, мимо пройдет? – предположил Дахи.
– По мне так лучше бы высадились, – с хищной улыбкой процедил Келль. – Хороший кнорр, нам пригодится.
– Это не кнорр, – сказал Дахи. – Это большая ладья. – И уже только Саньку, совсем тихо: – Надеюсь, они пройдут мимо. Этим, – кивок в сторону викингов, – только бы грабить. Родни у них тут нет, а нам с тобой, Санька, тут жить, быть может. Если боги к себе не заберут.
Корабль мимо не прошел. Заранее взял к берегу и встал на якорь в каких-то полутора метрах от берега. Уверенно встал. Сразу видно, его кормчий здесь не впервые.
Воины на борту кнорра – в доспехах. Ну а как иначе, если на берегу тебя встречают сомкнутыми щитами.
Спустили сходни, но, минуя их, первым на песок спрыгнул высокий воин в золоченом шлеме, с двумя мечами на поясе. Красавец. Кудри – до плеч, борода расчесана, будто не в походе, а на празднике. Белозубая располагающая улыбка.
– Здравы будьте, добрые люди! – воскликнул он по-русски, будто не замечая напряженных лиц и сомкнутых щитов.
Следом с корабля сошли еще десятеро. Тоже в отличных доспехах, все – средних лет, а по тому, как двигались, Санёк сразу понял: бойцы нехилые.
– Смольняне, – уверенно произнес Дахи. – Корабль там строили. – И погромче: – Здравия и вам, гости торговые!
– Пошли, – сказал Хрогнир Дахи, – толмачить будешь.
И двинулся вперед. Дахи – рядом. Справа пристроился Келль. Санёк тоже увязался. Смольняне – это, надо думать, Смоленск. Значит, свои. Русские. Непроизвольная улыбка растянула губы. Этот смольнянский вожак улыбался так заразительно, что и Дахи не удержался.
Остановились друг напротив друга. В двух шагах. Четверо – против одного.
Но смольнянин не выказывал признаков страха: так же ослепительно улыбался. Встал, положил руки на оголовья мечей: правую – на правый, левую на левый. Викингов это не встревожило. Это не было угрозой. Все знали: левый меч – для правой руки, а правый – для левой. Кроме того викингов – четверо. Да и строй у них за спиной вдвое длинней, чем у словен. Чтобы напасть при таком раскладе, надо быть берсерком.
– Что у вас за кораблик такой смешной? – поинтересовался смольнянин вместо приветствия, кивнув в сторону плота.
На правой руке у него была татуировка. Неудивительно: здесь у многих были татушки. И на руках, и на других частях тела. Обереги, зверушки разные. У смольнянина тоже была зверушка. Зелененькая, мелкая. И рядом вроде что-то написано… Санёк прищурился, пытаясь разглядеть, но ракурс был неудобный…
– Что он говорит? – спросил Хрогнир у Дахи.
– Говорит, что корабль у нас смешной.
– Раз так – мы можем поменяться, – без угрозы, но на полном серьёзе произнес ярл. – Мне тоже его корабль кажется лучшим, чем наш. Скажи: я хочу меняться. Его кнорр – мое золото. Или железо. Пусть выбирает, что ему по вкусу.
Дахи не успел ничего сказать, только рот открыл…
Вождь смольнян выхватил мечи. Непривычным обратным хватом и сразу нанес удар. Два удара. Невероятно быстро. Никто из викингов и вздохнуть не успел, как один из мечей пробил грудь Дахи, а второй на треть вошел в рот Хрогнира.
