— Даже секс, — легкомысленно хихикнула Фридерика.
Даркингтон сжал ее руку в перчатке, чтобы она успокоилась.
— Ну, — сказал он, — возможно, что в более сложных механизмах воспроизведение себе подобных стало специализацией одних, в то время как другие специализировались в добывании энергии и в более подвижной деятельности. Могу сказать, что наблюдаются некие и психологические различия в поведении.
— Психологические? — Куроки понесло. — Погодите-ка! Я знаю… одно время было полно разговоров о том, что компьютеры — это электронный мозг и тому подобная чепуха, но…
— Называй это явление, как тебе нравится, — Даркингтон пожал плечами, — Но робот пользуется инструментами, которые сделаны, а не выращены. Проблема в том, как убедить его, что и мы думаем.
— Разве он не может понять? — воскликнула Фридерика. — Мы тоже пользуемся инструментами. Сэм рисовал математические фигуры. Чего же еще ему нужно?
— Я не знаю этого мира до такой степени, чтобы строить какие-то предположения, — устало сказал Даркингтон. — Но я полагаю… ну… вы ведь, вероятно, видели когда-нибудь, как выдрессированная обезьяна осуществляет осмысленную деятельность, хотя мы и не воспринимаем ее всерьез. Обезьяна есть обезьяна. Не важно, насколько странным это кажется.
— Возможно, и робот просто не обращает на все это ни малейшего внимания, как и многие люди, — сказал Куроки.
— Если догадка Хью о «черном ящике» верна, — медленно добавила Фридерика, — тогда раса роботов скорее превратилась в охотников, вместо того чтобы быть дичью. Как будто человек произошел от тигров, а не от человекообразных обезьян. Как велики были бы психологические различия тогда?
Никто ей не ответил. Она устало оперлась о Даркингтона. Куроки отвел от них взор, конечно, не столько из-за тактичности, сколько из-за острого чувства одиночества. Его девушка находилась за тысячи миль отсюда, в небе, и он не мог связаться с ней, чтобы попрощаться.
Тершо говорил добровольцам, что эта экспедиция не представляет собой никакого риска. Он будет здорово виноват в том, что позволил трем людям — трем процентам всей человеческой расы — рисковать жизнью. Если произойдет что-то непредвиденное, «Травелер» задержится на некоторое время в надежде, что корабль-разведчик еще каким-то образом сможет вернуться. Но в конце концов «Травелер» отправится к звездам. Девушке Куроки придется заиметь другого отца своему сыну, которого она могла бы иметь от Сэма.
Как бы мне хотелось, черт возьми, чтобы Фредди тоже была с ней вместе в небе, — думал Даркингтон. — Или нет? Может, мне просто полагается это желать? Господи! Перестань! Думай о будущем!
Его мысли крутились, как колеса автомобиля, завязшие в снегу. Что делать, что делать, что делать? Ружья у него теперь не было, у Куроки больше не было ракетницы, не осталось ничего, кроме некоторых приборов и инструментов. В задней части пещеры, возможно, и хранилось какое-то оружие, с помощью которого человек смог бы продержаться в сражении не больше минуты. (Только мгновение ужаса до того, как гигант приблизится или кончится заряд батареек, прежде чем тебя раздавят.) Петля, которая обвивала его талию, была приварена к многотонной глыбе железа и делала все эти мечты неосуществимыми. Они должны каким-то образом войти с роботом в контакт, просить, угрожать, обещать, обмануть. Но робот не обращал никакого внимания на теорему Пифагора, начерченную на песке. Что же тогда? Как можно сказать: «Я — мыслящее существо» — чему-то, что не было живым существом вовсе?
Хотя, что такое живое? Это то, когда белки из поколения в поколение становятся неотъемлемой частью любого живого создания? Если старинные морские плоты были не чем иным, как сложным механизмом, на каком этапе развития их предшественников возникла жизнь? Нет, перестань, ты же биолог, ты прекрасно знаешь, что любой из этих вопросов не повлечет никаких ответов, а только рассуждения, и во всяком случае ничего не поделаешь с тем, что сохранилось сообщество из определенных белковых структурных единиц, которым так иррационально отдается предпочтение.
— Я думаю, они общаются по радио, — тихий голос Куроки звучал довольно странно в пульсирующий мыслями голове Даркингтона. — Возможно, он не понимает, что и звуковые волны могут быть средством общения. А может быть, он просто глухой. В этих джунглях железяк уши совершенно бесполезны. А наши радары сломаны. — Он начал рыться в контейнере девушки. — Я хочу пощупать немножко тебя, Фредди. Твой скафандр не такого типа, как мой. Но я думаю, что смогу сварганить один работающий прибор из останков наших трех, если смогу позаимствовать некоторые точные инструменты и приборы. Если мы будем производить систематические шумы в том же диапазоне, в котором он разговаривает, робот, вероятно, заинтересуется и попробует понять нас.
