Конечно, можно предположить, что внутри него находятся другие двуногие карлики. Вчера были слышны их голоса. Но поход Нуля сюда доказал, что у них нет адекватных сенсоров ночного видения. Ну, этого можно добиться с помощью радара, если он не сломан. Но радар тоже можно вывести из строя, знать бы только как.
Приказы Сотого разносились за мили для тех, кто взбирался на горы, собираясь у летательного аппарата:
— Вырубите самые тяжелые стебли аккумуляторов, какие только можно найти в лесу. Свейте их в кабели. Под покровом темноты, пользуясь радарным видением и прячась за разбросанные объекты, окружите чудовище. Мы теперь полагаем, что оно может быть не разумным, а всего лишь летающим аппаратом. Приварите свои кабели к стволам, которые глубоко пустили корни. И тогда быстренько перекиньте их вокруг тела чудовища. Свяжите его!
— Нет, — сказал Двадцать девятый ошеломленно. — Мы не можем приварить наши кабели к его шкуре. Он аннигилирует нас одним только выстрелом из своих форсунок. Нам нужно сначала сделать петли, а потом…
— Ну и делайте петли, — сказал Нуль. — Монстр — это всего лишь веретенообразная штука неправильной формы. Форсунки установлены посередине. Пропустите петли через тело, как раз над форсунками. Я думаю, он вряд ли сможет тогда подняться, не выдернув с корнем свой трубопровод.
— Тебе легко говорить, Нуль, когда ты сидишь в безопасности в своей пещере.
— Если бы ты только знал, что бы я отдал, лишь бы повернуть события по-другому…
В замешательстве охотники замолкли. На самом деле их миссия была не настолько уж опасной. Петли — достаточно и двух, если кабель прочный, — должны быть уложены вокруг того места, где форсунки произвели свою разрушительную работу и выжгли землю. Их нужно будет затянуть издалека, и они, безусловно, сами по себе поползут вверх, располагаясь прямо над трубопроводом, где тело летающего существа было самым узким. Если же кабель застрянет где-нибудь, кому-то придется подойти ближе и высвободить его. Если хоть раз форсунка фыркнет, они погибнут в течение нескольких секунд. Но вполне вероятно, что летающее существо или его хозяева могут и не заметить их.
— А когда мы свяжем чудовище, что тогда? — спросил Двадцать девятый.
— Мы сделаем то, что кажется само собой разумеющимся, — сказал Сотый. — Если случится, что пришельцы будут неспособны найти с нами общий язык… и если у них возникнут некоторые сомнения… мы сможем изъять внутренности и разорвать летающее чудовище на куски.
— Это лучше всего, — сказал Нуль, окинув мстительным взглядом того, кто сидел на Единице.
— Действовать будем по обстоятельствам, — сказал Сотый.
— А что же будет с нами? — спросил Нуль. — Со мной и с Единицей?
— Я приду к вам на помощь, — ответил Седьмой, — Если не придумаем ничего, будем ждать и смотреть. Ты упомянул, что пришельцы поляризуются гораздо легче, чем мы. Мы сможем дождаться, когда он упадет от истощения.
— Хорошо, — проговорил Нуль. Надежда поднималась в нем, как уровень топлива в баке при хорошем насосе. — Ты слышишь, Единица? Нам нужно только подождать.
— Больно, — прошептала она. Затем решительно: — Я могу свести до минимума потребление энергии…
Он почувствовал, как она боролась со страхом и догадался, что ее пугала мысль о том, что она никогда не сможет прийти в себя.
— Я буду охранять тебя все время, — сказал он, — Тебя и нашего новенького.
— Мне хочется прикоснуться к тебе, Нуль, — ее излучение гасло с каждой секундой. Пару раз сознание возвращалось к ней, и она вздрагивала от страха, Нуль ощущал ее статику, но она снова скользила в темноту.
Когда Единица перестала реагировать совсем, Нуль стоял и наблюдал за объектом на ней. Он не был вспомогательным элементом, он был одним целым. Где-то за стеклом под ужасной тканью мозг вглядывался в него. Он попытался двинуть рукой. Существо подняло свое оружие вверх. Казалось, что и в самом деле оно догадалось, что оптические устройства были самым уязвимым местом Единицы. Нуль снова с большой осторожностью опустил руку. Существо зашевелилось, ощущая неудобство от собственной позы. Хорошо. Пускай бы скорее кончался у него запас энергии.
