Рутис, юный слуга шагрита Белого Дворца, стоял за креслом своего господина и не сводил горящих глаз с седобородого певца: Морир Серебряный, исполнитель исторических баллад, как раз вел неторопливый рассказ о Кадгарской битве, где прославился шагрит Закиф. Певучим звучным голосом Морир живописал картину сражений, а его длинные смуглые пальцы проворно перебирали струны лютни, заставляя инструмент то плакать, то смеяться. Шелестели листья над головой, звонко перекликались пичуги в ветвях деревьев, дамы в ярких нарядах, присев на стулья, расставленные на лужайке, лакомились фруктами и изящно прихлебывали из полупрозрачных фарфоровых чашек чай из апельсиновых цветов. Чтобы угодить дамам, Морир завел длинную любовную балладу о том, как император Берегов Восточного Ветра полюбил юную принцессу из страны Крин-Сей, предназначенную в жены его сыну. Юная принцесса тоже полюбила могущественного владыку, но, будучи супругой другого, хранила мужу верность и вскоре зачахла от несчастной любви. Печальная история растрогала дам, а чувствительная Кристалл, белокурая и пухленькая, даже приложила к глазам платочек. Сын кадгарского повелителя, слушая балладу, самодовольно подкручивал ус, не сводя томного взгляда с Кристалл. Начальник Дворцовой гвардии Лоринг хранил на лице невозмутимое выражение, делая вид, что не замечает укоризненных взглядов, которые украдкой бросали на него придворные дамы.
Рутиса любовная баллада нисколько не заинтересовала. Он с удовольствием послушал бы еще одну песню о сражениях или о героическом прошлом своего господина, но мнением юного слуги никто не интересовался: придворные, собравшиеся в саду, чтобы послушать знаменитого певца, обращали на прислугу не больше внимания, чем на мух. круживших над блюдом поздней осенней клубники, посыпанной колотым розовым сахаром.
Морир закончил петь, с достоинством поклонился и убрал лютню в бархатный мешок. Возможно, позже господа вновь пожелают насладиться его искусством, а пока что вниманием общества завладели три жонглера, один из которых умел замечательно подражать голосам животных и птиц и уже успел рассмешить дам, мастерски изобразив крик осла.
Старый шагрит, утомившийся от шума и суеты комедиантов, тяжело поднялся и направился в свои покои. Рутис тотчас поспешил следом, прихватив накидку из шкуры горной кошки, в которую любил кутать зябнущие ноги Закиф.
Проводив господина, Рутис помчался по собственным делам: белл Эрайн, изводившая придирками прислугу Белого Дворца, очень заботилась о том, чтобы свободного времени у слуг было как можно меньше, и нагружала поручениями каждого, кто имел неосторожность попасться ей на глаза. Прачечная, куда следовало отнести белье из покоев шагрита, владения кастелянши — там надо было получить чистые простыни и полотенца, кухня, где Рутису вручили блюдо с горячими булочками для шагрита, а заодно дали по шее, чтоб в следующий раз не опаздывал… словом, когда слуга вернулся в комнаты военачальника, солнечные часы во дворе Белого Дворца показывали уже около четырех часов пополудни.
Рутис сразу же заметил, что военачальник чем-то расстроен: шагрит сидел в своем любимом кресле с закрытыми глазами, но чувствовалось, что он не спит. На столике стояли чайник и две пустые чашки. Рутис понимающе кивнул: не иначе как заходил белл Хевден. В этом не было ничего удивительного, переписчик Белого Дворца довольно часто навещал брата, к которому был искренне привязан. Прислуживая при чаепитии, Рутис слышал, как братья вели разговор о рукописях, что помощник Хевдена переписывал для шагрита — Закиф хотел навести порядок в военной библиотеке, — либо вспоминали детство, проведенное в небольшом городке под Руноном. Старший переписчик был добрым человеком и частенько приносил для Рутиса свитки из библиотеки. Юный слуга читал о сражениях, в которых принимал участие его господин, и не мог поверить, что этот старый человек когда-то был молодым и смелым воином. Сам он не мог представить собственную старость и твердо знал, что наступит она не скоро — лет этак через сто, Рутис убрал чашки, смахнул крошки и принялся раскладывать на рабочем столе документы — шагрит начинал постепенно передавать дела преемнику. Слуга загляделся на развернутую морскую карту: море было изображено коричневой краской, морские пути — желтыми линиями, а по ним плыли крошечные кораблики с надутыми попутным ветром парусами.
