— Ваше инкогнито раскрыто, моя прекрасная белл, — улыбнулся Тинчер спутнице. — Но ничего страшного: хозяин хорошо умеет держать язык за зубами и не станет болтать, почему это столь знатная дама появилась в трактире без свиты и охраны.
Женщина тоже улыбнулась, отчего на ее щеках появились ямочки, и с любопытством принялась разглядывать зал.
— С чего вы решили, что он меня узнал?
Тинчер прикоснулся пальцем к вазе; фарфор, расписанный нежными розовыми цветами, казался тоньше яичной скорлупы.
— Поглядите, что за посуду подал этот старый пройдоха! Чудесный образчик рокасанской школы росписи. Редчайший экземпляр, достойный того чтобы украсить коллекцию Белого Дворца — ручаюсь, там нет ничего подобного! Я видел рокасанский фарфор в Баттапе, но, честно говоря, не предполагал, что доведется встретить бесценные вазы в трактире Доршаты! — Он осторожно повернул вазу, с интересом разглядывая роспись. — После того, как пала северная Империя, почти все предметы искусства были уничтожены войной.
«Золотая» Бретта бросила небрежный взгляд на фарфор.
— Тинчер, вы необыкновенно чутки к прекрасному, — насмешливо произнесла она.
Он взял ее руку, откинул пышные кружева, отогнул краешек надушенной перчатки и легонько коснулся губами запястья.
— Конечно, — вполголоса проговорил он. — Я чуток к прекрасному. А что на свете может быть прекрасней вас, моя дорогая? Прекрасней ваших синих глаз и золотых волос?
Бретта звонко расхохоталась:
— Оправдываете вашу репутацию распутника? К тому же все это вы мне уже говорили!
Тинчер расстроился:
— В самом деле? И почему у вас такая хорошая память? Поверьте, женщине это ни к чему. Думаете, легко выдумывать каждый раз новые комплименты? — Он без малейшего сожаления выпустил ее руку. — Знали бы вы, сколько времени на это уходит!
— И вы всем говорите о синих глазах и золотых волосах?
— Вы меня недооцениваете, — мягко попенял Тинчер. Он небрежно повернул темную бутылку, глянул на этикетку и приподнял брови. — Гм… Как можно! Если у дамы карие глаза, я говорю: «Ваши глаза темны, как южная ночь Баттапа». Если зеленые — сравниваю их с изумрудами, конечно же, или с морской водой в солнечный день. Три-четыре варианта, но действует безотказно, особенно почему-то морская вода. Но хорошая память некоторых дам сводит на нет все мои усилия!
Бретта снова захохотала:
— С вами не соскучишься! Ну хорошо… расскажите же мне, что это за танцовщица? Чем она так знаменита?
Бретта сняла плащ: синее платье, отделанное драгоценными белоснежными кружевами и расшитое мелким жемчугом, выгодно оттеняло ее яркую красоту.
— Она будет танцевать вот на том помосте. — Тинчер разлил вино по бокалам. — Видите, сразу за ним — деревянная стена?
Бретта кивнула, втыкая маленькую серебряную вилочку с двумя зубцами в ломтик персика.
— А возле помоста сидит бородатый человек, сарамит по виду, повязанный красным платком?
— В наблюдательности вам не откажешь… и что же?
— Он продает ножи.
— Ножи? Зачем же?
Тинчер тонко улыбнулся.
— В этом-то вся и соль, моя несравненная белл. Поглядите, сколько народу кругом. «Зеленая ветка» — популярное местечко, но сегодня здесь яблоку негде упасть. Вряд ли простая танцовщица, сколь бы искусной она ни была, соберет столько публики. Поэтому придумана приманка. Танцовщица, по слухам, молода и хороша собой…
Он сделал паузу, пробуя вино, «золотая» Бретта улыбнулась.
— Она будет плясать на помосте, а всякий, кто купил у сарамита нож, может бросить его в девушку во время танца. Пo слухам, она уклоняется очень ловко, еще никому не удалось ее зацепить.
«Золотая» Бретта взглянула на помост с интересом.
— О, значит, ее в любой момент могут убить?
— Да, моя золотая прелесть. Ее любовник продает ножи, которыми могут убить его подружку.
— Так это ее любовник? — Бретта принялась с любопытством разглядывать бородатого сарамита.
— Так говорят. — Тинчер пожал плечами, взял в руку бокал и откинулся на спинку стула.
— Забавно!
— Еще забавнее, что каждый раз после того, как возле красавицы просвистит нож, она будет сбрасывать с себя что-нибудь из одежды. Пикантное зрелище! — Тинчер глянул в сторону помоста, где четыре бриллиантовые кобры, самые ядовитые из всех существующих на свете змей, покорно извивались под звуки дудочки заклинателя.
