Глядя на него, Мизуки покачала головой:
— Никакой пластической хирургии.
Скрывая замешательство, он вытащил сигарету, закурил, не испросив на то разрешения, и произнес:
— Лучше расскажите, что вас может связывать с Боровым.
Ее ноздри, уловившие запах дыма, сузились. Она сходила за пепельницей, сунула ее Бондареву и на этот раз опустилась не на диван, а в одно из кресел, где забросила ногу на ногу и приняла достаточно горделивую позу.
— Юра Боровой был русским шпионом, когда мы познакомились, — начала Мизуки. — Я спасла его жизнь, он спас мою, а потом мы любили друг друга. Долго. Целых одиннадцать дней.
Курить Бондареву расхотелось. Он потушил сигарету и уставился на японку с неподдельным интересом:
— Как же вы встретились?
— Не думаю, что имею право посвящать вас в детали, — заметила Мизуки.
— А в общих чертах?
— Наша семья тогда бедствовала. Компания отца задолжала огромные деньги, его посадили в тюрьму. Мать была в отчаянии, у нее не было работы, она не знала, как прокормить меня и больного братишку. — Японка помолчала, набираясь решимости, а потом закончила: — Случилось так, что меня пришлось отдать в гейши.
— И сколько же лет вам тогда было? — с любопытством взглянул на нее Бондарев.
— Четырнадцать.
— Сколько?!
— Мне еще повезло, — усмехнулась Мизуки. — Некоторых продают в десять.
— Да, очень удачно получилось, — согласился Бондарев.
Японка не уловила его сарказма.
— А год спустя, — продолжала она, — я встретилась с Юрой.
— Боровой посещал гейш?
— Он был ранен, его преследовали, он вошел в первую попавшуюся дверь. А я его спрятала и перевязала. Так началась наша дружба.
— Хм. Теперь начинаю понимать.
— Еще нет. Между нами не было секса. Только поцелуи, ласки. Ведь он был очень слаб, а я слишком молода. — Глаза Мизуки увлажнились. — Но потом он вернулся и выкупил меня. Я поклялась ему в вечной любви. Он сказал, что на родине его ждет невеста. А еще сказал, что эти деньги — пустяк в сравнении с жизнью, которую я ему спасла. — Она украдкой смахнула слезу. — В общем, мы остались должниками друг перед другом. Но больше никогда не виделись. Телефонные звонки, Интернет…
— Очень романтично, — не мог не признать Бондарев. — Но где же полковник Боровой взял деньги? В те времена российских шпионов держали на голодном пайке.
— Ничего не могу утверждать, но как раз в те дни неподалеку от дома, где меня держали, ограбили ювелирный магазин. Преступника задержать не удалось. По приметам, это был светловолосый европеец, невысокий, очень широкоплечий.
— Боровой, — пробормотал Бондарев.
— Я тоже так думаю. Он не признался, конечно. Уехал, а я осталась с семьей. Отца выпустили, потом мне повстречался молодой человек по имени Наджита Такахито. Очень умный, красивый и богатый.
— Как в сказке.
— Как в самой лучшей сказке на свете, — уточнила Мизуки.
— Если бы ваша мать знала, что так обернется, — заметил Бондарев, — она бы не стала продавать вас в гейши.
— Она так и не узнала. Умерла незадолго до того, как дела пошли на лад. Я вышла замуж за Наджиту. Он выкупил компанию отца и сам возглавил ее. Отец не стал возражать, когда муж решил переименовать ее в «Такахито Той Компани». Для него было главным, что семейный бизнес процветает снова и можно с гордостью смотреть в глаза окружающим.
— А теперь…
— А теперь, — подхватила Мизуки, — компанию возглавляю я. Отец слишком стар, мать в могиле.
— А брат?
— Ну… У него другие интересы.
Она отвела глаза. Бондарев сразу почувствовал какую-то фальшь в ее голосе. Женщина лгала или что-то утаивала.
— Какие? — уточнил он.
— Разные, — уклончиво ответила японка и поспешила сменить тему разговора. — Скажите, мистер Железняк, когда вы увидели меня, сколько лет вы бы мне дали?
Бондарев решил, что не стоит баловать ее комплиментами раньше времени.
— Лучше вы скажите, миссис Такахито, как вышло, что вы не удивились моему ночному визиту? Я ведь не должен был появиться у вас раньше завтрашнего утра.
— Мне звонил Макимото. Он мне все рассказал, — пожала плечами Мизуки.
— Понятно. Что ж, тогда вернемся к главной линии нашей истории. Почему вы попросили помощи у Борового?
