«Высоковата для японки, — мысленно определил Бондарев. — Ей за тридцать, но кожа как у ребенка. И эти глаза! Если смотреть в них слишком долго, можно растаять, к чертовой матери!»
— Коничива, — произнесла она низким мелодичным голосом.
Ее великолепно сложенное тело было закутано в бледно-голубой шелк осовремененного кимоно, на шее, запястьях и лодыжках поблескивали золотые цепочки, а высокая прическа удерживалась с помощью изумрудной заколки в форме бабочки.
— Хелло, — откликнулся Бондарев таким хриплым голосом, будто вылез из ледяной проруби.
Впрочем, ему было жарко. Ужасно жарко!
— Хелло, — произнесла красавица по-английски. — Входите, мистер Железняк.
Она была первой японкой, умеющей выговаривать букву «ж», что делало ее уж совершенно особенной.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — осведомился Бондарев, дважды откашлявшись на протяжении этой короткой фразы.
— Вас описал Макимото, — прозвучало в ответ. — Довольно удачно, должна вам признаться.
Женщина отступила в сторону и наградила Бондарева полупоклоном, что, видимо, выражало гостеприимство. Когда она наклонила голову, изумрудная бабочка на ее голове призывно сверкнула. Колеблясь, Бондарев спрашивал себя, стоит ли соваться в очередную ловушку. Красавица вполне могла оказаться коварной паучихой, заманивающей жертву в расставленные сети.
— Прошу вас, мистер Железняк, — произнесла она, улыбаясь. — Полковник Боровой рекомендовал вас как смелого мужчину, так что не робейте.
И тут Бондарев повел себя как мальчишка. Взял да и переступил порог.
— По правде говоря, я пришел повидать мистера Такахито, — заявил он, очутившись внутри.
Дом словно подчеркивал совершенство хозяйки, представляя собой типично азиатское жилище с тонкими западными мотивами. Полупрозрачные японские перегородки, шелковые гобелены и низкие столы с подстилками вместо стульев прекрасно сочетались с подковообразным кожаным диваном и креслами. На стенах свободно уживались рядом какие-то полотна в стиле модерн и нежные акварели, изображающие журавлей, бамбуковые рощи и заснеженные вершины. Пока Бондарев осматривался, красавица с улыбкой наблюдала за ним. Недовольный тем, что его вопрос повис в воздухе, Бондарев задал новый:
— Он здесь?
Она покачала головой и произнесла своим грудным голосом:
— Мистера Такахито здесь нет. Во всяком случае, в материальном воплощении.
Если бы не ее красота, Бондарев вряд ли позволил бы шутить над собой. Он порядком устал и постоянно думал об охотниках за своей головой. Его нервы были напряжены, а поводов для веселья он не видел. Наверное, женщина почувствовала его состояние, потому что поспешила добавить:
— Мой муж умер десять лет назад.
Брови Бондарева неудержимо поползли вверх.
— Ваш…
— Муж, — кивнула женщина.
— Мистер Такахито? — уточнил Бондарев.
— Совершенно верно. Я — Мизуки Такахито, его жена… вернее, вдова.
— А я почему-то решил… что Мизуки — мужское имя.
— Нет, как видите.
В доказательство своих слов Мизуки Такахито развела руками, как бы предлагая полюбоваться собой. И Бондарев полюбовался. Не забывая бросать настороженные взгляды на ширму, за которой могли спрятаться сразу несколько человек в черных масках.
Усмехнувшись, Мизуки сложила невесомую перегородку и предложила Бондареву расположиться в одном из кресел или на диване. Он выбрал последний вариант, сел таким образом, чтобы было проще выхватить оружие, и пробормотал:
— Неожиданная новость.
— Разве Боровой не предупредил вас о том, что я женщина?
Бондарев нахмурился, припоминая:
— Он просто попросил помочь своему другу, Мизуки Такахито.
— Я и есть этот друг.
Японка не видела никакой разницы между другом и подругой. Бондарев еще раз прикинул ее возраст, а потом вспомнил, сколько лет его командиру, и спросил напрямик:
— Друг или любовница?
— Любовница, — ответила Мизуки. — Бывшая.
— И давно вы встречались в последний раз?
— Очень давно. Тогда мне было пятнадцать, а теперь сорок. — Назвав свой возраст, она бесстрашно посмотрела Бондареву в глаза. — Считайте сами, когда это было.
Он сосчитал, присматриваясь к собеседнице. Да, в ее глазах и губах угадывалась зрелость, но ее кожа была гладкой и упругой. И эти полные груди, натягивающие голубой шелк! Неужели…
