— Смотри, не порежься. Ты точно за правильный конец держишься?
Коля отложил нож на полку, что была прибита под зеркалом. Незнакомка хмыкнула и, не разуваясь, по-хозяйски прошла дальше. Заглянула в ванную, на кухню, зашла в единственную комнату.
— Эй! — опомнился Коля.
— На «эй» зовут лошадей. А я не лошадь, — тут же донеслось из спальни. — Или ты хочешь меня оседлать, жеребец? Так Мишка тогда тебе не только ребро сломает, но и твою дурную башку.
Коля поперхнулся воздухом — и вдруг вспомнил. Это была та самая девчонка, которую за талию обнимал Костин в коридоре. А ведь она, кажется, младше самого Николая! Ну, тогда ему так показалось по крайней мере. Да и сейчас тоже. Может, виновата детская шапка с помпоном? Или отсутствие краски на лице? Или эти огромные серьги, делающие ее похожей на выпендривающегося подростка?
«Или Костин — педофил,» — подсказал зло внутренний голос с ноткой удовлетворения, разбавленного одновременно досадой и жалостью. И что она нашла в этом бандите? На темную дорожку же уведет!
— А ты ничего живёшь, — вынесла вердикт гостья. — Мамка оплачивает, да? Пока ты брендовые джинсы покупаешь?
Джинсы полетели на пол. Коля сгрузил ношу на тумбочку в прихожей — и наконец уловил запах специй.
Мамина передача! Курица, рулет, что там ещё было…
На пол полетела рубашка.
— Не трогай мои вещи! — крикнул Николай, влетая в комнату. Тут же подумалось, что, возможно, жалеть стоит не эту оторву, а Михаила, с ней связавшегося по неизвестной Коле причине.
— Мне не пойдут, не волнуйся, — ответила девчонка, осматривая захламленный стол (когда они успели его заставить? Вчера же только убирались! Ну… то есть сгребали все со столешницы в мусорный пакет. Но сгребли же!) — Слишком бабские. Я такое не ношу. А это что? — девчонка покрутила в руках коробку от диска. — Серьезно? Этим ещё кто-то пользуется? Тебе сколько лет? Тысяча?
— Коллекционные игры до сих пор выпускают на дисках! — Николая злила самоуверенность этой мелкой нахалки. — Иногда, — ради справедливости добавил он тихо, и незнакомка тут же издевательски фыркнула.
— А ты смешной, — вынесла она вердикт и, бросив диск в маленькую фиолетовую сумочку, зашагала к выходу.
— А ты нет! — ответил Коля, шагая следом.
— Хам.
— Нахалка.
— Трус.
— Шестерка.
Девчонка заливисто рассмеялась и помахала ему рукой.
— Пока, Рязанский!
— Рязанцев, — автоматически поправил Коля и так же рефлекторно удивился: — И все?
Наглости у девицы было столько, что он, пожалуй, мог представить, как она кладет в сумку не только диск, но и половину ценных вещей из их с Витьком квартиры.
Девчонка обернулась.
— А что ещё? Чпоки-чпоки, если сильно хочется, можешь сделать в кулак, я разрешаю. Но лучше тебе всё-таки представить в этот момент кого-нибудь другого. Береги ребра смолоду, да, Коль?
Она послала ему воздушный поцелуй, и вышла. По лестнице бойко застучали подбитые не иначе как железом каблучки. Цок-цок-цок. Ну, блин, кобылица!
Николай перестал прислушиваться. Щёлкнул замком, выдохнул.
Обескураженный этим визитом, взял нож, сумку, и отправился на кухню занимать себя повседневными делами, простыми и понятными. Простого и понятного за последние пару суток вдруг ему стало очень сильно не хватать.
«Да, — попытался найти приятное в произошедшем Николай, вытаскивая из сумки продукты. — Тут Костину не позавидуешь: мозг она выносит ему теперь знатно. Впрочем, там не особо есть, что выносить.»
Зазвонил опять телефон.
Коля наспех вытер руки полотенцем и принял вызов.
— Да, мам, привет. Только собирался тебе звонить!
Молчание.
Сердце ёкнуло. Показалось, сейчас ответит мужской голос, а на дальнем плане будет мычать связанная мать…
— Мам?
— Да-да, здравствуй, Коленька. Ты там как?
Николай выдохнул.
— Нормально все, а ты как? Я смотрел, погода меняется. Следи за давлением.
— Да что мне сделается, старой, — привычно отмахнулась мать. — Коля… Миша же передал тебе еду?
Николай посмотрел на сумку.
— Да.
— Ты вчера сказал, что вкусно. А Вите понравилось?
Николай не особо помнил, что он вчера говорил, но маме видней, и он повторил:
— Да. Конечно. Ты же знаешь, он ещё тот проглот.
