— Собственно, я думал, ты в курсе. Твой ассистент поднял меня из постели, сказал, что в двенадцать…
— Я не о том, — остановил он меня.
— О чем же?
— Кто ты? Что ты? Откуда?
В любом разговоре рано или поздно определяется лидер, тем более в таком, как наш. Последние полчаса инициативой владел я. Теперь функции нападающего взял на себя Стас, и мне пришлось перейти к активной обороне. Но я был не в претензии.
— Автобиографию, значит? Так бы и сказал. Тебе как, с подробностями или в сокращенном виде? Устно? Или, может, письменно? Характеристику представить, справку с места жительства?
Он растянул губы в улыбке, отчего лицо сделалось совсем круглым — не лицо, а лучащийся простодушием шар. Ну вылитый колобок из финальной сцены с лисицей!
— Герась предупредил, что ты парень с юмором. Это неплохо. Но… — Улыбка сползла с его лица, будто ее там и не было. — …Но я не Герась. Ты не клоун. И мы не в цирке. Не так ли? — Стас выдержал паузу, ожидая возражений, но таковых не последовало, и он тронулся дальше. — Я задал вопрос. Ты на него не ответил. Почему? — Еще одна многозначительная пауза. — Уточним для начала. Чтобы потом не путаться. Кто кому нужен? Я тебе или ты мне?
— Я считал, что взаимно. А иначе не к чему и огород городить.
— Согласен. И все же я тебя совсем не знаю.
Похоже, игра в «а ты кто такой?» была особенно популярной в их компании. И я не стал отступать от ее несложных правил.
— Но и я тебя тоже не знаю.
— Не уверен, — как бы между прочим обронил Стас.
В это время мимо нас неторопливой походкой продефилировала женщина со скучающим, ярко накрашенным лицом. Я дождался, пока она исчезнет в конце тропинки, и лишь тогда сказал:
— Тебе не кажется, что было бы намного лучше, если бы мы приступили прямо к делу? Сколько можно ходить вокруг да около?
Он кивнул, давая понять, что согласен и что ему тоже досадно тратить драгоценные минуты на пустячные препирательства, да что поделаешь — надо.
— Ну хорошо, а валюта у тебя откуда?
— Нашел, украл — какая разница?
— Разница есть. И большая, — возразил он.
— Не усложняй. По мне: встретились и разбежались — куда проще. Разве не так?
— Так-то оно так. Но почему я должен тебе верить?
— Верить, между прочим, легче, чем не верить, — изрек я подходящую к случаю истину. — Не так хлопотно.
— Да ты, Вальдемар, философ. А поконкретней можно?
— Можно и поконкретней: тебе придется мне поверить — у тебя просто нет другого выхода.
— Это в каком смысле? — Реакция у него была отменная. Совсем как у зверька, мгновенно фиксирующего малейший намек на опасность. Даже если опасность мнимая.
— В прямом. Я, например, сказал, что меня зовут Владимир. А мог сказать, что герцог Бекингем. И в том и в другом случае ты будешь сомневаться. Выходит, я прав: тебе нужна справка. Дай тебе справку, ты характеристику потребуешь, рекомендации, а у меня их нет. Какой же выход? Вот ты спрашиваешь, где я взял валюту? Я говорю, нашел. Тебя это не устраивает, но ничего другого я тебе не скажу. Поверишь — будем говорить дальше, не поверишь — распростимся до новых встреч, я ведь ни на чем не настаиваю.
— Интересно рассуждаешь. — Его выпуклые, не то серые, не то бледно-зеленые глаза, смотревшие до сих пор вяло и безразлично, на миг стали жесткими, злыми, и вновь проступило сходство со зверьком, хитрым и осторожным.
Он хотел что-то добавить, но тут на тропинке вновь появилась женщина. Она поравнялась с нами и, уперев руки в бока, глуховатым голосом спросила:
— Который час, мальчики?
Стас поднялся с лавки, подошел к ней вплотную и шепнул что-то на ухо.
— Скотина! — взвизгнула она и как ужаленная с крейсерской скоростью понеслась по дорожке к «Интуристу».
— Я слушаю. — Стас вернулся на скамейку и как ни в чем не бывало принял прежнюю позу.
— А чего слушать, я все сказал. Выводы делай сам, не маленький.
Могло показаться, что я избрал слишком крутую, рискованную линию. По сути же, я не рисковал совсем. Либо Стас замешан в историю с «Лотосом», и тогда в силу неизвестных мне причин сам во мне заинтересован и не выпустит прежде, чем не попытается использовать в своих целях. Либо я ошибся, и никакого отношения к смерти Кузнецова он не имеет, а может, и вообще его не знает. Тогда и подавно незачем с ним миндальничать: чем раньше мы расстанемся, тем лучше. В ближайшие дни им займутся другие люди и по другому поводу, уж я об этом позабочусь.
