Например, тогда на лестнице он сказал:
— Моменты свиданий, уважаемая соседка, для многих, между прочим, самые великие моменты в жизни.
Она спросила:
— Это, кажется, Козьма Прутков?
Он ответил:
— Разве это имеет значение? Важно, что это сказано о нас с вами…
Она:
— А вы уверены?
Ерунда? Да, ерунда. То есть теперь она понимала, что не было сказано ничего значительного. Так, благоглупости, пустой треп. Но тогда каждая фраза ей казалась наполненной скрытым, волнующим и непонятным для непосвященных смыслом. То, как вел себя Игорь, как говорил, содержало в себе туманный намек на нечто большее, чем нечаянная, ни к чему не обязывающая встреча малознакомых людей.
Она протянула руку, чтобы взять очки, но он не намеревался их отдавать. Сложил дужки и спрятал в карман.
— Пойдемте. Я звезд с неба не хватаю, но стекло вставлю. — И снова идиотская присказка: — Не нам, господа, подражать Плинию, наше дело выравнивать линию.
Это опять был Прутков, которого Игорь знал почти наизусть.
И она пошла, забыв обо всем: о пропуске, о работе. Нет, не забыв. Она помнила, знала, что еще вполне успевает в институт, но, отважившись на что-то, в чем еще не отдавала себе ясного отчета, решила: «Задержусь ненадолго».
А спустя полчаса, после того как узнала, что у Игоря выходной, подумала: «У меня, в конце концов, есть три законных отгула. Надо же их когда-нибудь использовать». Понимала, что обманывает себя, но это не помешало ей пойти с ним.
У ателье тоном, не допускающим возражений, он велел подождать на улице, а сам исчез за двойной стеклянной дверью. Через четверть часа вышел с отремонтированными очками.
— Сколько я вам должна? — спросила она, поблагодарив.
— Нисколько, — отмахнулся он. — Если не возражаете, давайте лучше пройдемся немного.
— А если возражаю?
Чисто формальный вопрос, и Игорь уловил это по ее тону. Остановился.
— Или мы идем на набережную, — сказал он с напускной свирепостью, — или…
— Или что?
Он сделал страшные глаза:
— Или я лишу тебя бокала шампанского и шашлыка на закуску.
«Первое „ты“!» — отметила она. И хотя что-то в ней протестовало против столь стремительного сближения, она все же согласилась, обманывая себя тем, что поступает так лишь из невинного желания подурачиться, и Игорь, конечно, это понимает и подыгрывает ей. В общем, есть возможность немного развлечься, поболтать с неглупым молодым человеком — почему же не воспользоваться? Что она — монашка, отшельница? И так, кроме работы и своей «кельи», ничего не видит…
На набережной было очень жарко. Игорь предложил сходить в кино — там прохладнее, работает кондиционер. Она не возражала, но сеанс уже начался, очередной будет через два с половиной часа (фильм был двухсерийный).
Они, не сговариваясь, направились к стоянке катера. Переехали на другой берег реки, прошли через забитый до отказа пляж, спрятались от палящего зноя под одним из больших зонтов на открытой террасе кафе. Бахрома над их столом свисала так низко, что в поле зрения оставались только нижние половины двигающихся по террасе пляжников. Возникало странное ощущение: вокруг масса людей, но ты не видишь их лиц, а они не видят твоего, и кажется, что находишься один на один с сидящим напротив человеком.
«Он специально привел меня сюда», — подумала она, и вновь сладким предчувствием надвигающихся перемен шевельнулась в ней безотчетная радость. Ненадолго настроение омрачилось из-за подозрения, что она участвует в игре, правила и весь ход которой, видно, заранее продуманы, но подозрение — всего лишь подозрение, и вскоре ей удалось отвлечься и даже безболезненно перейти с Игорем на «ты», чего он настойчиво добивался.
— Анонимное кафе. — Он кивнул в сторону обезглавленного атлета, остановившегося в двух шагах от их зонтика: — Всадник без головы, или Останки профессора Доуэля.
Она улыбнулась. Не столько словам, сколько своим беспорядочным мыслям.
— Тебе здесь нравится?
«Не знаю, ничего не знаю», — хотелось ответить ей.
— Может, уйдем отсюда, перейдем в другое место? — заметив ее колебания, предложил он.
— Не стоит. Здесь необычно. — Подумав, она решилась: — У меня есть вопрос к тебе. Только обещай, что ответишь откровенно. Обещаешь?
