Заведующий ателье «Оптика» Харагезов был сама любезность: встретил инспектора в дверях, проводил к столу, отработанным до изящества движением придвинул роскошную хрустальную пепельницу и даже предложил кофе, от которого Сотниченко отказался. Времени оставалось в обрез — на половину шестого было назначено оперативное совещание в прокуратуре, а Скаргин бывал строг к опоздавшим. Поэтому он не взял и сигарету из тугой пачки «Мальборо», лежавшей рядом с пепельницей, что для него, заядлого курильщика, было равносильно подвигу.
— Приступим, — предложил он, избегая смотреть на обтянутую целлофаном коробку. — Вы в курсе событий, поэтому обойдемся без предисловий. Нет возражений?
Харагезов ограничился понимающим кивком.
— В котором часу ушел с работы Красильников позавчера, восемнадцатого января?
— Восемнадцатого он на работе отсутствовал, — по-военному четко, без запинки ответил заведующий.
— Прогул?
— Что вы! У меня в ателье нарушителей дисциплины нет. Мы на хорошем счету в управлении, занимаем ведущее место в соцсоревновании. — Он был не только любезен, но и словоохотлив, этот Харагезов. — Все гораздо проще: я отпустил Красильникова по его просьбе. Чуткое отношение к подчиненным — первейший долг любого руководителя, хотя сейчас как-то не принято об этом говорить. Совсем недавно был такой случай…
— Он назвал вам причину? — прервал заведующего Сотниченко.
— А как же! У него скоропостижно скончалась соседка. Одинокая женщина, нет ни близких, ни родных. Красильников — парень сознательный, отзывчивый, вот и решил взять на себя хлопоты. Он и фамилию назвал, да я не запомнил. — Харагезов округлил глаза. Ему в голову пришла неожиданная мысль: — Я, конечно, не проверял, но неужели… вы думаете, он соврал? Нет-нет, быть этого не может. Разве подобными вещами шутят?! Если так, мы немедленно разберемся, примем меры…
— Соседка у него в самом деле умерла, — подтвердил инспектор, не спрашивая, какие меры имел в виду Харагезов.
— Вот видите, — сразу успокоился заведующий, — я же вам говорил…
— Ну а вчера, девятнадцатого, в котором часу он пришел на работу?
— Вчера? Как обычно, к девяти. У нас опоздавших практически не бывает. К тому же ведется строгий учет явки сотрудников. Есть специальный журнал. Хотите, нам принесут?
— Не надо, я посмотрю позже, — отказался Сотниченко. — Значит, к девяти? И никуда не отлучался?
— А вот в смысле отлучек не могу дать никаких гарантий, — посетовал Харагезов. — Положение таково, что на пять-десять минут любой из сотрудников имеет возможность беспрепятственно покинуть рабочее место. Увы, здесь я бессилен — у нас не завод, пропускной системы нет. А за всеми разве уследишь? Девушки иногда бегают в галантерейный магазин напротив, мужчины — в табачный киоск…
— Красильников не курит.
— Ах да! — Заведующий подтолкнул пачку «Мальборо» поближе к инспектору. — А вы, простите, курите? Угощайтесь.
Сотниченко мужественно отодвинул сигареты.
— Вам придется писать на Красильникова характеристику. Скажите, какого вы о нем мнения?
— Встречаются, к сожалению, среди руководящих работников, — издалека начал Харагезов, и инспектор подумал, что скорее всего опоздает на совещание и головомойка, пожалуй, обеспечена, — встречаются такие, кто опасается давать положительные характеристики на людей, с которыми случилось несчастье. Я не оговорился — несчастье, поскольку уверен: с Красильниковым произошла какая-то ошибка. Порой мы перестраховываемся, спешим делать выводы, осуждаем товарища, в то время как из периодической печати нам известно…
Пока он в том же назидательном тоне излагал свои взгляды на ошибки вообще и следственные в частности, Сотниченко, не рискнувший перебивать заведующего, чтобы не затянуть встречу еще больше, изловчился прочесть задом наперед рекламные надписи, горевшие за окном кабинета: «СТЕКЛА ДИОПТРИЧЕСКИЕ, ПРИЗМАТИЧЕСКИЕ, АСТИГМАТИЧЕСКИЕ». Это заняло минут пять. Покончив с чтением, он все же прервал Харагезова:
— Но ведь вы не знаете, в каком преступлении подозревается Красильников.
— Вот-вот, подозревается! — подхватил заведующий. — Подозревается, а не обвиняется! Чувствуете разницу?! Не знаю, как другие, — он со значением посмотрел на инспектора, — а лично я верю, что все уладится. Работник он отличный, безотказный, таких поискать. Ничего плохого о нем сказать не могу.
