— Так что вы хотите узнать?
— Меня интересуют труды, относящиеся к периоду падения Тормалинской Империи. Вы знаете, о чем я говорю? Вы не помните, может, кто упоминал какие-то книги на эту тему?
Вдова положила ребенка на плечо, а когда он громко рыгнул, приложила его к другой груди. Потом задумчиво развязала шарф и встряхнула рассыпавшиеся по плечам тонкие темные волосы, припорошенные сединой на макушке.
— Думаю, будет лучше, если вы перестанете обращаться со мной как с безмозглой дурой, мессир, как вас там… — резко выпалила она наконец. — Я сама перечитала прорву тех книг, пока нас не выгнали, и могу рассказать вам о том, что вам нужно. Но прежде я хотела бы знать, зачем вам это нужно и сколько это могло бы вам стоить.
Казуел замялся, не желая восстанавливать против себя такой неожиданный источник информации. Затем по размышлении здравом неохотно склонился к тому, чтобы открыть как можно меньше правды.
— У меня есть покупатель, который интересуется этим периодом истории. Если у лорда Армайла есть что-нибудь по данной теме, то я обратился бы к нему по поводу продажи. Вы помните какие-нибудь названия, авторов?
— Надеетесь, что он не знает цены своему имуществу? — съязвила вдова. — Не так-то вы честны при всех ваших затейливых манерах. Ну да я не против. Я буду рада подложить его светлости большую свинью, если смогу, сгнои Дрианон его потроха!
Казуел вознамерился было защитить свою честь, но промолчал.
— Что вы можете рассказать мне? — Он достал из кармана вощеную дощечку для записей.
— Сперва договоримся о цене, — парировала женщина, устремив на него суровый взгляд, от которого Казуел почувствовал себя лет на пять старше. — Я хочу увезти детей в свою деревню. Мне нужно оплатить дилижанс и подводу для наших пожитков.
— Пяти марок хватит? Тормалинских? — Маг потянулся за кошельком.
Вдова мигнула.
— Вы очень щедры.
Она поцеловала пушистую головку спящего младенца и положила его в плетеную кроватку, затем, к невероятному облегчению Казуела, зашнуровала лиф, глядя на мага с улыбкой, подрагивающей на губах.
— Значит, торговаться о цене за книги не то же самое, что торговаться за лошадей, не так ли?
Казуел отвесил полупоклон.
— Я умею заключать сделки с той же непоколебимостью, как и любой коммерсант, сударыня; мой отец торгует перцем и научил меня своему делу. Однако он человек чести и также внушил мне, что нельзя ловчить и искать выгоду, когда встречаешься со вдовами и сиротами.
Он подумал с некоторым удовлетворением: кроме того, с такими деньгами им будет чем прикрыть свои зады, так что вдове не придется преподносить свою семью родным в качестве нищих.
— И вы не напиваетесь на святые дни и поминаете вашу мать у каждой усыпальницы Дрианон? — Теперь в голосе женщины было больше юмора, чем иронии. — Позвольте мне уложить детей, а потом я расскажу то, что знаю. Все, чего я прошу, — чтобы вы зашили этого ублюдка крепче, чем гузку праздничной птицы.
Она посмотрела на котелок над огнем и закусила губу.
— Вы бы сходили куда-нибудь поесть; нам нечем поделиться, мне очень жаль.
Куранты пробили три часа ночи, когда Казуел наконец приблизился к рыночной площади и трактиру. Ликование переполняло его, несмотря на отрыжку от пирога, начиненного, как он сейчас подозревал, кониной. Дунул ветер, принеся с собой теплый мыльный запах.
— Аллин! — вдруг испуганно и вместе с тем виновато воскликнул маг. — А, ерунда, ну что может случиться в прачечной?
Тем не менее он ускорил шаг, но в дверях столкнулся с мужчиной, который, выпив лишку, почему-то решил, что самое время обсудить, во что ему обойдется стирка белья.
— Извините. — Протиснувшись мимо него, Казуел увидел Аллин, поглощенную разговором с прачкой.
— Если он злоупотребляет, можешь остаться здесь. Будешь стирать белье, ничего больше. Мы о тебе позаботимся.
— Добрый вечер, ваша честь, — громко приветствовала его рыжая и встала перед Казуелом с переброшенным через руку плащом.
Аллин вскочила — щеки красные, свежевымытые волосы завиваются колечками от влажного воздуха.
— Ты готова? — коротко спросил маг, отдавая марку за вычищенный плащ. — Пора возвращаться в трактир. Я хочу выехать рано утром.
