Согнувшись в три погибели, я шла дальше со своей тяжелой ношей. Спина люто болела, глаза бесполезно напрягались в темноте, и когда я уперлась в стену, то подумала сначала, что это поворот. Осторожно поводила рукой. Нет, тупик. Куда же уходит вода? Я неохотно опустила руку в грязь и нащупала отверстия меньших труб. Итак, дальше хода нет. Но зачем здесь столько места? Почему бы трубам не разойтись раньше?
Поломав голову в течение, казалось, целой вечности, я пошарила над своей макушкой. После нескольких неудачных попыток я нашла то, о чем подозревала: должно быть, здесь — люк. Я осторожно нажала. Не заперт. Приоткрыла крышку, посмотрела вверх и поняла, что нахожусь в обнесенном стеной огороде с теплицами. Подавив радостное восклицание, я огляделась: куда мы могли бы отсюда пойти? Ступать придется очень осторожно, поняла я. Со всех сторон стояли померзшие, свернутые кольцом стебли кукурузы, обвитые остатками бобовых, а землю устилали плоские листья чего-то мне не знакомого. Три культуры на одной и той же земле; в других обстоятельствах это вызвало бы восхищение, но сейчас я думала только о шуме, который может вызвать такая плотная масса сухой растительности.
Я определила, какая из стен наружная, и обрадовалась, увидев в ней калитку. Она была заперта на замок и засовы от незваных гостей, но это пустяки: мы же будем выходить, а не входить. Нежелательный скрип сапог на стене напомнил мне о часовых и обуздал мое ликование. Я задумалась — хватит ли Шиву сил скрыть нас иллюзией хотя бы на время, чтобы миновать калитку и уйти подальше от стен?
Я поспешила назад, стараясь не слишком шуметь, и строго выбранила себя, почувствовав наполняющий меня оптимизм. Я нашла выход, я нашла одежду и оружие и начинала думать, что, возможно, у нас действительно есть шанс убраться из этой медвежьей ямы.
«Будь реалисткой, — разозлилась я. — Что у тебя есть нового, так это шанс умереть на своих ногах с клинком в руке, не более того».
Может, и так, но все равно это лучше, чем умирать от рук Ледышки, когда он раздирает твою голову, или под раскаленным железом его домашнего палача. Я содрогнулась, вспомнив некоторые места в трактате Джериса; пачка с его записями холодила кожу, словно жестокость слов впиталась даже в пергамент.
Хотя набеги эльетиммов на земли западного континента начались сравнительно недавно, они знали о нашем существовании со времен битвы за земли Кель Ар'Айена, и их исторические хроники имеют непрерывность, которой мы можем лишь позавидовать. Следующее письмо было написано главой клана Черного Утеса главе клана Рыбных Отмелей в двухлетний период между смертью Феорла Последнего и Анархией Кровавых Топоров. Позиция, которую оно иллюстрирует, кажется, не изменилась в значительной степени вплоть до нынешнего поколения:
«Последняя неудача жрецов и их магии привела многих людей к сомнению в богах, мой брат, но не позволяй поколебать себя. Мы — Молоты Мизаена и должны оставаться верными. Столько лет ограничиваться этими островами было действительно трудно, особенно для тех из нас, чьи старики еще помнят вкус сладкой зелени Кель Ар'Айена. Не забывай ту просторную и плодородную землю, мой брат, лучше скажи своему деду, чтобы отполировал свои воспоминания и хранил их яркими — зеркало обещания Мизаена нам. Не позволяй сомнению отравить твой разум. Мизаен проверяет нас, очищает нас, отчищает наш характер от грязи, которая привела к нашему падению от рук проклятых людей Рассветных Земель. Боги остаются истинными, Мизаен остается создателем. Он продолжает приносить огонь из наших гор; позволим ли мы погаснуть огню в наших сердцах? Я не позволю, ни мои сыновья, ни сыновья моих сыновей, пока мой род не погаснет в холодном пепле Последнего Шторма. Наша сталь будет закаляться в его огне, не разбиваться холодным укусом морей.
Я даю тебе это обещание, священную клятву на могилах моих предков, ступавших когда-то по золотым пескам Востока. Мы вернем себе власть над Океаном. Мы заберем силы ума и духа от хныкающих жрецов, предавших нас. Мы пойдем на восток и снесем города Кель Ар'Айена, пока не оставим камня на камне. Мы пойдем на запад и выследим тормалинских захватчиков, пока их кланы не рассеются по ветру.
