Аркадий. Пятьсот рублей говна за десять минут - не хуя себе не переживать. Мне полгода на этой поганой вохровской пахоте за это говно батрачить, сука. Небось, рад до усрачки.
Феликс. Для меня деньги - мусор, ты знаешь. В это говно выигрывает тот, кто к этому говну легче относится.
Аркадий. Да уж легче меня к этому говну никто не относится, твою не так. Ну тебя точняк ни одна баба не любит.
Феликс. Ну почему не любят - меня как раз любят: и в заглот берут, и в попу дают. Знаешь, как хорошо живого человека в попу. Во-первых, бля, мягонько, во-вторых - хуй плотно так обжимается, а в-третьих, эта процессия оченно сексуальная.
Аркадий. Да уж, неплохо живого человека в попу - чуешь процессию.
Феликс. Пробовал?
Аркадий. Щас попробую. Тебя, суку, удавлю, на хуй, и попробую.
Феликс. Сказано - сделано.
Аркадий. Блядь, что я, мудак, приехал в эту дешевую Москву на эту обьебистую работу? Вот раньше я, на хуй, тугрики зарабатывал в Куйбышеве.
Феликс. Проворовался там, приехал сюда - все по графику.
Аркадий. По фургону картошки в день заворачивал - по куску, по косой в день зарабатывал. Не то что ты, писатель - картежных дел мастеровой.
Феликс. Пятьсот рублей за десять минут - слабо что ли?
Аркадий. Клево, на хуй. Да мне бабки по фигу. Я сейчас пропоносил пропоносил. Спокойно, без нервов. А ты бы на моем месте сейчас точняк укантропопился. Просто жалко, что такому фраерюге худосочному деньги достались.
Феликс. Да уж, как деньги достаются, так они и уходят. Легко, наверно, тебе пять сотен достались?
Аркадий. Да как я вчера эти пять сотен заработал, тебе, оленю фаршированному, хуй когда заработать. Красиво, изячно заработал.
Феликс. Да вижу, что изячно, не за полгода этой вохровской каторги.
Аркадий. Вот и иди на хуй. Понял?
Феликс. Ни хуя не понял.
Аркадий. Поймешь, когда по шнобелю ебну.
Феликс. И я могу ебнуть по шнобелю. Лопатой, там, совковой, ломом, огнетушителем - у меня до ебаной страсти этого противопожарного, противохохлямундского инструмента. Потом и шильцем могу, сажалом, да и бритвочкой по глотке тоже могу.
Аркадий. Что ты хуйню такую пиздишь, жиденок?
Феликс. Я?
Аркадий. Ты и взаправду человека можешь рубануть, на хуй?
Феликс. А ты не можешь?
Аркадий. Какие-то вопросы у тебя непонятливые.
Феликс. Ну ты первый с непонятливыми вопросами в душу клинишься.
Аркадий. Я просто спрашиваю, а ты с какой-то начинкой гадюшной.
Феликс. А ты мне что, мало змеиной начинки подкачиваешь? Открытие новой звезды в созвездии Мудозвона, ё.
Аркадий. А вот так - хуй её поймешь.
Феликс. Кого хуй поймешь?
Аркадий. Житуху нашу ползающую хуй поймешь.
Феликс. Подход к Расее ленинский.
Аркадий. Блядь, заебал, на хуй?
Феликс. Ты слышал, вчера еврея одного рыжего с высотного дома поутрянке в подъезде грохнули? В семь часов. Темно щё было.
Аркадий. Не хуя не слышал.
Феликс. Да в соседнем квартале. Не слышал?
Аркадий. Это в башне, что ль? Не хуя не слышал. Еврея грохнули?
Феликс. Рыжего еврея. Факт фактический.
Аркадий. Ну и одной фактической еврейской сукой меньше стало.
Феликс. Не хуя ему было с КГБ контачить - доконтачился.
Аркадий. Чё, он с КГБ контачил? Тявкай больше. Откуда знаешь?
Феликс. Ну у меня, писателя, знакомых до ядреной фени, Моська.
Аркадий. А чего он это с КГБ контачил? Чего это ему усралось?
Феликс. Его надо было спросить. Я слышал, он сначала был фарцой книжной. Книги дефицитные ксерокопировал, продавал. Ницше, Бердяев, Фрейд, Авторханов, Солженицын - ну и так далее. Знаешь?
Аркадий. Кроме Солженицына, ни хрена не знаю.
Феликс. Не важно. Ну потом его гебисты за жопу схватили. Предложили: или на нас работай, или на Колыму, на хуй, запрячим - в урановый забой. Ну он и согласился.
Аркадий. На что согласился?
Феликс. На КГБ работать согласился - прежних своих дружков заваливать.
Аркадий. Вот, сука, на хуй. Но, наверно, дружки его тоже одна сволота. Я не уважаю книжников. Я у одного книжника Дюму Монте Христо купил вон за сороковник - теперича ни хуя не уважаю.
Феликс. Что-то ты весь вспотел, Аркадий Всеволодович. Неважно себя чувствуешь?
Аркадий. Да нет - нормально. Чего, заметно, что я себя неважнецки чувствую?
