— Все, – облегченно выдохнула Алиса, повесив трубку. – Спасибо большое, я пошла.
— Да не за что, – Ким с видимым облегчением поднялся.
Алиса почти бежала к двери, торопясь поскорее убраться отсюда, задела о косяк больной рукой и на мгновение застыла, не удержав негромкий стон.
— Что случилось? – встревоженно спросил Ким.
Алиса подняла руку, рассматривая повязку, не выступила ли кровь, потом повернулась в сторону Кима. У дверей, где они стояли, было полутемно, и она не видела его глаз, наверно, поэтому с губ ее сорвалось:
— Что случилось?.. – она протянула к нему руку и выдохнула. – Ты…
— Что? – опешил Ким.
— Это все ты, – повторила Алиса и поняла, что если сию же секунду не уберется отсюда, то просто бросится к нему на шею и разревется в голос.
— Ну, открывай! – почти крикнула она.
Ким шагнул к двери, загремели замки, Алиса скользнула мимо него, изо всех сил стараясь сдержаться, бросила отрывисто:
— Пока, – и скрылась за дверью.
Она бежала к дому и то ли смеялась, то ли плакала, понимая, что проторчала там достаточно долго, и Михалыч наверняка сходит с ума, и сейчас ей снова придется оправдываться за то, чего не было… или было?.. Она постояла несколько мгновений в подъезде, пытаясь успокоиться и собраться, потом медленно пошла по лестнице, позвонила в дверь.
Открыв Михалыч, подозрительно глянул ей в глаза:
— Дозвонилась?
— Да, – кивнула Алиса. – Долго занято было.
И поняла, что все, что бы она сейчас ни сказала, прозвучит как оправдание, потому что Михалыч ждет этого оправдания, потому что он ей не верит…
Алиса прошла на кухню и поставила чайник.
— Что он там поделывает? – скрывая свой интерес под смешком, словно походя, осведомился Михалыч.
— Сидит с гитарой. Да мы с ним почти и не разговаривали, я все время пыталась дозвониться, а он… он попросил меня не появляться больше так поздно одной…
— Боже мой, какой трус, – Михалыч поморщился, помрачнев. – Если бы мне понравилась жена моего друга, я бы просто пришел к нему и сказал: «Да, мне нравится твоя женщина, и я буду за ней ухаживать, попытаюсь тоже понравиться, и если она выберет меня, не обессудь, я тебя заранее предупредил», но тут же детсад какой-то! Человек отрицает самые очевидные вещи, или отпирается или молчит, и черта с два заставишь его играть честно. Да и у тебя в голове непонятно что происходит. Хотел бы я хоть что-то в этой игре знать наверняка, чтобы не выглядеть полным идиотом…
— А ты уверен, что хоть кто-нибудь из нас знает хоть что-нибудь наверняка? – осторожно спросила Алиса. – Мне иногда кажется, что я настолько ничего не понимаю, что просто страшно… Может быть, то же самое происходит с ним? И с тобой?
— Чертовщина какая-то! – Михалыч налил себе чаю и подвинул второй стакан Алисе. – Я думаю иногда, что нас, всех троих, засунули в какую-то головоломку, дергают за ниточки, а мы идем, как бараны, не то, что даже выхода не зная, а вообще не понимая, что же такое с нами происходит…
— Ну, я же нашла выход, – тихо сказала Алиса. – Зачем было…
— Ты даже думать об этом не смей! – повысил голос Михалыч. – Как бы я потом жил с этим? Ты об этом подумала? Представь, что я завтра от всей этой кутерьмы повешусь, как ты себя тогда чувствовать будешь?
— Никак, – сказала Алиса. – Меня не будет.
— Прекрати, – поморщился Михалыч. – Я неудачный пример привел. Просто смерть – это не выход.
Алиса долго молчала, помешивая чай в стакане, потом подняла на него грустные глаза:
— А ты уверен, что он вообще есть, этот мифический выход? Уверен?.. Прости, но я далеко нет…»
