Наконец она глубоко вздохнула, поняв, что этим ничего не изменишь и что ей надо думать о совсем других вещах. О том, например, что Сент-Лайон к этому времени, наверное, получил письмо Джинни и предположительно ответил на него. Что, если он не попадется на эту наживку? Нет, быть того не может. Это было бы крушением всех планов, и она не желала даже думать об этом.
Итак, поскольку она не разрешала себе думать о Дэнде и его заслуживающем презрения времяпрепровождении, но не осмеливалась думать о том, что все, что она сделала, было сделано напрасно, ей оставалось лишь вышивать наволочки!
Отложив рукоделие, Шарлотта уныло побрела к столику, где стояла коробка конфет, которую прислал кто-то из поклонников. В коробке уже освободились от кондитерских шедевров из миндального теста несколько золотистых гнездышек. «Неудивительно, — с мрачным юмором подумала она, — что многие женщины, запятнавшие свою репутацию, на которых мне указали в оперном театре, были толстушками».
Едва успела она выбрать марципановую розочку, как дверь в гостиную распахнулась. В дверях стояла Джинни, опираясь на элегантные костыли. Ее миловидное личико выражало радостное оживление. Она размахивала листком бумаги, словно флажком во время празднования королевского дня рождения.
— Пришло! Твое приглашение! — воскликнула она и, изящно развернувшись, одним костылем захлопнула за собой дверь. — Я вошла в дом одновременно с курьером и взяла на себя смелость расплатиться с ним за доставку. Я узнала его почерк, Шарлотта. Это от Сент-Лайона! — Громко стуча по полу костылями, она подошла к Шарлотте и бросила ей письмо. — Читай!
Шарлотта взяла письмо и, не потрудившись найти нож для вскрывания конвертов, взломала печать, подсунув под нее палец. Радуясь тому, что у нее не дрожат руки, она извлекла сложенное письмо и стала читать.
— Что он пишет? — спросила Джинни. Не сказав ни слова, Шарлотта протянула ей письмо.
«Дорогая мисс Нэш!
Я был очень расстроен, узнав о том, что за последнее время вы подвергаетесь отвратительным, гнусным нападкам. Кому, как не мне, понять, что вы, должно быть, переживаете, потому что сам я некогда был насильственным образом лишен всего, что знал и любил, хотя потом оказался в совсем иной и, спешу заметить, далеко не худшей ситуации.
Трудно пережить это, не впав в отчаяние, особенно если человека не окружают верные друзья, готовые предложить ему не только поддержку и сочувствие, но также дружеское общение и веселое времяпрепровождение, чтобы напомнить, что жизнь, со всеми ее взлетами и падениями, по-прежнему остается приключением для тех, кто достаточно смел, чтобы идти на риск. Прошу вас, нет, умоляю вас позволить мне предложить вам воспользоваться в это смутное время моим замком и моим гостеприимством.
Если вы не пришлете отказ с моим кучером Джеффри, то в воскресенье утром я отправлю за вами свой экипаж, с тем чтобы привезти вас в мой замок.
Всем сердцем надеюсь, что вы примете мое предложение, и предвкушаю удовольствие, которое получу от вашей очаровательной компании.
Морис, граф Сент-Лайон».
— Ну вот! — воскликнула Джинни. — Мы это сделали, Шарлотта! Завтра утром он присылает за тобой экипаж.
— Так скоро? — пробормотала Шарлотта.
— Ну что ж, дорогая моя, это лишь говорит о его пылкости. Ты должна быть польщена.
— Да, — сказала Шарлотта. — Должна. — Она расправила плечи, как будто физически принимая на них новое бремя, но взгляд ее был непреклонным. — Теперь, когда самая трудная часть плана выполнена, остается лишь просто отыскать письмо и заменить его фальшивкой, — сказала она. — Ну и, наверное, мне придется изображать из себя привлекательную гостью, чтобы удерживать внимание Сент-Лайона. Но не настолько привлекательную, чтобы он ни на шаг не отходил от меня, потому что на поиски письма мне потребуется время. — Она улыбнулась какой-то новой, более напряженной улыбкой. — Хочешь не хочешь, а придется мне найти какие-нибудь способы подавления моей невероятной притягательной силы.
Джинни ее бравада не ввела в заблуждение. Куртизанка слишком хорошо знала Шарлотту. Взгляд ее темных глаз наполнился жалостью. Но сейчас Шарлотте не нужна была жалость. Ей была нужна сила.
