В ответ на этот вздор она снова попробовала встать. Он ей этого не позволил и рассмеялся.
— Кто бы мог подумать? Озорная, отважная, роковая мисс Нэш — и вдруг блюстительница строгих нравов?
Почти прикасаясь губами к ее уху, он прошептал:
— Не вздумай растаять, словно девчонка, маленькая сердцеедка!
Его теплое дыхание вновь разбудило томление, которое она испытала прошлым вечером.
— Я не неженка. И не ханжа. Я сорванец, кокетка и озорница, — заявила она, чувствуя, что задета ее гордость. — И уж никак не блюстительница строгих нравов.
— Так перестань вести себя как ханжа. Сиди спокойно. — Он снова привлек ее к себе, заставив расслабиться. Томление не только проснулось, но и стало набирать силу. — Сиди спокойно, — повторил он каким-то странным голосом. — Познакомься поближе с моим телом, с моим прикосновением.
В этом был смысл. Здравый смысл. Пока он не догадывается о туманящем рассудок желании, которое охватывает все ее существо. О желании слишком сильном, чтобы его игнорировать. И слишком реальном, чтобы отрицать. Ее руки, сжимавшие плотным кольцом его шею, постепенно расслабились. Ее тело словно таяло, смягчаясь от соприкосновения с его твердой плотью, становясь податливым…
Нет! Даже если бы она и Дэнд не были… товарищами? Соучастниками заговора? Весь ее жизненный опыт подсказывал, что ей следует держать оборону. А это означало, что ей следует быть абсолютно честной с самой собой.
Для Дэнда все это было одной большой игрой, а Лондон, Париж и все остальное представляло собой шахматную доску, где каждый был шахматной фигурой, которую он передвигал, которой манипулировал и использовал для достижения своей конечной цели. Но она в отличие от Дэнда не могла относиться ко всему так же бесстрастно. И теперь вставал вопрос: была ли она достаточно хорошей актрисой, чтобы скрыть свою реакцию на него?
Придется ей стать такой актрисой.
— Ладно.
— Это ведь не смертный приговор, — шепнул он. Кажется, его губы коснулись ее уха? Она вздрогнула. — К тому же, как ты сама неоднократно говорила мне, это совсем ненадолго.
Она повернула голову и заглянула ему в глаза. Они были ясные, как янтарь, и теплые, а в уголках глаз образовались морщинки, появлявшиеся, насколько она заметила, когда ситуация его забавляла.
— Через несколько недель, самое большее через две, — продолжал он, — мы разыгрываем столь же публичный и столь же бурный разрыв, после которого я выброшу тебя из своей жизни, а ты, униженная и безвозвратно обесчещенная, укроешься в нашем убогом любовном гнездышке, чтобы попробовать как-то устроить свою жалкую жизнь.
Он умышленно делал из этого историю, не перегруженную душещипательными деталями и жаркими страстями. Она не могла не рассмеяться, почувствовав облегчение, когда он оставил в покое ее ухо. По крайней мере так она сказала самой себе.
— Какая отвратительная история.
— И трагичная, — спокойно кивнул он.
— Нет, так дело не пойдет.
Он ее не слушал. Он зарылся носом в кудряшки на ее шее. Она замерла. Он с явным наслаждением глубоко втянул в себя воздух.
Нет. Нет. Она не какая-нибудь жеманная глупенькая мисс, готовая упасть в обморок от мужских знаков внимания.
— Что это за аромат?
— Жасмин, — сказала она, не сразу вспомнив, что надо продолжать дышать.
— Приятный. — Его дыхание привело в возбужденное состояние все нервные окончания. Она довольно сильно укусила себя за нижнюю губу. Не так-то легко отвлечь ее внимание! Но где, интересно, он научился этому трюку?
— Насчет того, каким образом закончить нашу мнимую связь, у меня есть идея получше, — сказала она, отстраняясь от него и стараясь говорить небрежным тоном. — Это я дам тебе от ворот поворот. А ты, будучи не в силах вынести непередаваемой муки и отчаяния, бросишься с Лондонского моста. — Она помедлила, подумав, что, наверное, зашла слишком далеко. — Или уедешь на следующем корабле, отплывающем в Египет.
— Нет-нет, — возразил он, не выпуская ее из рук и снова принимаясь нюхать ее шею. По ее коже пробежала дрожь удовольствия. — Видишь ли, если тебя брошу я, то твое последующее решение взять другого любовника вскоре после нашего разрыва будет логическим следствием того факта, что в своем удрученном состоянии ты ищешь возможность воссоздать с другим те моменты наивысшего наслаждения и счастья, которые познала со мной.