— Остановись! — Голос ее звучал скорее не как приказание, а как мольба.
— Ну уж нет! Ни за что, — произнес он почти нежно. Она опустила голову на сложенные руки, тяжело дыша, и вздрогнула, когда его колено, втиснувшись между ног, заставило их раздвинуться. Она полузакрыла глаза, когда его пальцы нащупали нежную набухшую плоть самого интимного местечка, средоточия ее женственности. Пальцы скользнули выше. Еще выше. Все ее тело дрожало от стыда и возбуждения. Ей не верилось, что он способен проделывать с ней такое в этом сокровенном местечке.
Он прижался к ней бедрами, давая почувствовать свою вздыбившуюся плоть и понять, как мало ему нужно приложить усилий, чтобы распластать ее под собой.
— Ты пытаешься заставить меня сгореть от стыда? — спросила она, чувствуя удары пульса в висках, на запястьях, в груди и там, где небрежно поигрывали его пальцы. — Ты хочешь заставить меня сказать, что я хочу тебя? Пожалуйста: я хочу тебя. Доволен? Ты победил.
Он отдернул руки, как будто обжегся, и отступил на шаг. Она каким-то образом умудрилась отстраниться от него и увидела свое отражение в зеркале. Волосы растрепались, глаза потемнели и блестели, кожа раскраснелась от возбуждения.
Сделав глубокий, прерывистый вдох, она повернулись к нему.
— Ты все не так поняла, — сказал он.
— Ты лгал мне, — сказала она, и ее пальцы против воли осторожно прикоснулись к шраму на его щеке.
— И не один раз, — признался он и, взяв в зубы кончики ее пальцев, лизнул их, вызвав удушливую волну желания, распространившуюся по всему ее телу.
— Что ты хочешь узнать? — спросил он. — Где была ложь, а где — правда? Думаешь, я этого хотел? — Он невесело рассмеялся.
— Ты не сказал мне всего.
— Я не сказал тебе ничего, — согласился он. — Я не сказал тебе, что я… — Он в отчаянии прижал ее к себе и поцеловал, с трудом сдерживая страсть, а она, да поможет ей Бог, ответила на этот поцелуй, приподняв к нему лицо и выгнув тело. Запустив руки в его волосы, она упивалась его запахом и пробовала его на вкус, обследуя языком рот.
Как только он почувствовал, что она сдалась, его гнев, ревность и отчаяние моментально растаяли. Он помедлил, зная, что ее капитуляция объясняется всего лишь тем, что ее знаменитая упрямая гордость на мгновение уступила место желанию, но скоро вернется. Гордость он понимал. Но сейчас призвать на помощь свою гордость было равносильно тому, чтобы приказать сердцу перестать биться. Она принадлежит ему. Ему.
Придерживая ее одной рукой за талию, другой рукой он расстегнул пуговицы на спине и, спустив вниз до пояса платье, затем сорочку, освободил груди.
Ее кожа была молочно-белой и шелковистой, словно лунный свет на снегу. Он провел ладонями по упругим высоким холмикам, поиграл большими пальцами с твердыми сосками, и она тихо застонала. Опустив голову, он взял сосок губами. Она судорожно втянула воздух и выгнула спину, крепко прижав его к себе и вскрикнув от наслаждения.
Он весь напрягся, охваченный желанием.
Его руки скользнули вниз по бедрам и принялись поднимать вверх подол платья, пока пальцы не прикоснулись к шелковистой коже ягодиц. Он запустил руку между ног и почувствовал, как она опасливо вздрогнула, но ощутил при этом влажный жар готового принять его тела.
Она хотела его. Сильная эрекция напрочь смела все сдерживающие факторы, за которые он еще продолжал цепляться. Неодолимое желание сию же минуту, немедленно овладеть ею охватило его.
Он спустил панталоны и, освободившись от сдерживавшей его ткани, подхватил ее одной рукой под колени, другой — под мягкие округлости ягодиц. Он без труда приподнял ее, и она инстинктивно закинула ногу на его бедро так, что упругие кудряшки и влажное средоточие женственности прижались к его паху. Он вздрогнул, ощутив ее прикосновение, и, прижав ее крепче, вторгся в нее.
Она откинулась назад, закинула на его бедро вторую ногу и сомкнула ноги на талии за спиной, а он при этом погрузился глубоко-глубоко внутрь ее тела. Он заставил себя не спешить, упиваясь картиной ее явного наслаждения.
Он чуть приподнял ее, выходя, и она тихо охнула.
— Нет, — пробормотала она и, открыв глаза, встретилась с его нетерпеливым страстным взглядом. Ощущение его напряженного естества, двигающегося внутри ее тела, было непривычным, невероятно экзотичным, пугающе мощным и возбуждающим. — Не останавливайся. Я хочу еще.
