– Ничего запоминающегося?
– Нет.
Левхойт, задумчиво постучал пальцами по подлокотнику.
– Амон, ты ничего не замечаешь? – Наблюдая, как сын в очередной раз вопросительно поднимает бровь, старый демон небрежно взмахнул рукой. – Мой наследник завел себе питомца и нарек его ниидой. По какой-то странной прихоти убил единственную демоницу, согласную связать с ним свою жизнь. Тебе не кажется это странным?
– Какого ответа ты ждешь? – спокойно спросил собеседник. – Ты ведь осведомлен о причинах моего поведения.
– Ты решил сложить полномочия квардинга? – Мактиан встал. Никогда прежде во время бесед с вздорным отпрыском он не поднимался со своего места. Никогда. – Или поиграть в эмоции?
– А какой вариант тебя наиболее беспокоит, отец? – медленно спросил тот, даже не поворачивая головы. – Что я хочу свободы или что я хочу ее?
– Прекрати. – Старый демон перестал вышагивать по залу и смерил стоящего в центре мужчину тяжелым взглядом. – Не повторяй чужих ошибок. Вспомни, чем для этого мира закончилось мое увлечение человеческой женщиной. Одно дело – брать их, когда хочешь и как хочешь, но то, что сейчас творишь ты…
– Отдать тебе? – последовал насмешливый вопрос. – Мои осведомители тоже не зря едят свой хлеб, левхойт. Ее стоит держать хотя бы потому, что ты потерял выдержку.
– Я к тому и веду, сын. Она опасна. Откажись от нее. Ты квардинг – у тебя не должно быть слабостей.
Амон молчал. По лицу скользнула тень сомнения.
– Помнишь Ее?
– Почти нет.
– Она всегда спорила со мной. Никогда не покорялась. Даже когда я хотел ее – не позволяла Зверю вырваться на свободу. Я мог ее сломать, но что-то мешало. И посмотри вокруг. – Левхойт широким жестом обвел мрачный зал. – Она прокляла этот мир.
– Ты любил ее?
– Я был болен ею. Помнишь, что тебе вдалбливали с детства? Нельзя привыкать. Нельзя привязываться. Даже хотеть больше необходимого нельзя. Иначе станешь слаб.
– Понятно, – хрипло сказал квардинг, отворачиваясь. – Ты думаешь, я повторю твою судьбу.
– А это не так? – спросил Мактиан. – Ты уникальный демон. Лишенный эмоций, чувств, слабостей. Ты лучше меня. Сильнее. Хочешь все это утратить?
– Нет.
Отец видел, что сын сдался, принимая его слова. Страх повторить чужую ошибку, стать рабом эмоций снова одержал верх.
– Тогда убери ее со своего пути. Пусть будет свободна, выигрывает состязание или проигрывает – все равно. Ты еще в силах это сделать?
– Ты не коснешься ее, – после долгого молчания сказал Амон. – Она так же опасна для тебя, как и для меня.
Левхойт скривился, но все-таки кивнул.
– Клятва.
Приступ слабости миновал, и наследник смотрел так же насмешливо, как прежде:
– Поклянись не трогать ее.
– Клянусь, что не прикоснусь к ней и не возьму рабыней. – Правитель Ада сделал пасс руками, накладывая заклятие, и выжидающе посмотрел на отпрыска. – Твоя очередь.
– Клянусь освободить ее. – Вокруг Амона на миг вспыхнуло и тут же погасло сияние. – Что-то еще?
– Нет.
Мактиан опустился обратно на неудобное жесткое кресло. Он не одержал абсолютной победы, но сделал достаточно, чтобы растратить недовольство. А желание… желание можно утолить с любой другой рабыней.
* * *
Риэль сидел в мягком кресле и с отрешенной улыбкой смотрел на выплывающее из-за облаков солнце. Он расположился на широком балконе своего поместья на окраине родного кварда – в проклятом месте. Даже туман здесь был едва заметен – не поднимался легкими клубами вверх, а мягко стелился по земле.
Обитатель старинного особняка блаженствовал. Рядом на резном столике стоял графин с антарским бренди. Аромат, многолетняя выдержка, крепость… такой свалит с ног даже демона. Два наполовину полных бокала сверкали в лучах восходящего солнца. Ангел взял один из них, сделал глоток. Терпкая жидкость обожгла горло и согрела, казалось, замороженное тело.
Зеленые глаза словно подернулись дымкой, но вовсе не алкоголь был тому виной. Раб Амона вспоминал. Забавно, как общение с человеческой девчонкой всколыхнуло эмоции, о существовании которых он, казалось, уже давно забыл. Перебирая в уме события многовековой давности, Андриэль вдруг осознал, что не хочет повернуть время вспять и исправить то, что некогда совершил. Положим, тогда его план увенчался бы успехом. И что? В чем интерес? Сидеть на троне левхойта, бдительно следить за плетущимися вокруг заговорами и скучать? Неужто это можно назвать счастьем?
