– Ты зачем меня пугаешь?!
– Не хотел. – Он подошел ближе и неторопливо провел рукой по нежной щеке. – Здравствуй.
Кэсс прикрыла глаза, улыбаясь нежданной ласке.
– Поделюсь, если Фенька не против, – сказала она и наклонилась к козе. – Можно?
Животина снисходительно мотнула головой и коротко мекнула в знак согласия, мол, пусть уж пьет, раз пришел. Кружка перекочевала к демону. Тот сделал несколько глотков и небрежно погладил рогатую бестию.
– Хорошее приобретение. И молоко вкусное. Волшебно вкусное.
Квардинг мог поклясться, что ниида засмущалась, поэтому, когда она ткнулась лбом ему в плечо, с трудом сдержал смех.
– Завтра соревнование, – прошептала девушка, едва хозяин отстранил ее от себя. – А что потом?
– Потом… – Он передернул плечами. – Потом еще месяц перед следующим… полетишь со мной?
– Куда? – Она смотрела с любопытством, а сама неосознанно уже сделала шаг к выходу.
– Увидишь мой Ад, – улыбнулся Амон, выводя доверчивую спутницу из конюшни. – Мой дом.
Карие глаза широко распахнулись, Кэсс взвизгнула и вцепилась мертвой хваткой, когда демон подхватил ее и стремительно взмыл в воздух.
Смешная. Он ее не уронит.
* * *
Покой. Именно это слово приходило на ум, когда Кассандра смотрела на рдеющие в камине угли. Уютная спальня был пропитана покоем и тишиной, нарушаемой лишь еле слышным треском догорающих поленьев. Квардинг куда-то ушел после ужина, оставив гостью в одиночестве. Она лежала на ковре, сшитом из множества белых шкур, прикрытая легкой простыней. Ласковый мех щекотал обнаженное тело – ее одежда снова была разорвана в клочья. Ниида вспоминала и улыбалась…
Невозможно было подобрать слова, чтобы описать Ад. И дело не в окружающей обстановке и антураже, а в том, какая атмосфера витала в воздухе. Веселье било через край. Оно было искренним, и демоны, которые, оказывается, очень ценили спокойствие, в родном кварде вели себя иначе, чем даже в столице. Здесь в их поведении было гораздо меньше агрессии, они даже улыбались! Вот неожиданность – тут обожали веселиться, видимо пытаясь простыми радостями жизни заменить душевную пустоту.
На ярмарке Кэсс вдоволь накаталась на «адской сковородке» – там желающих привязывали по двое-трое и кидали на огромную платформу, которая крутилась и подбрасывала их вверх, как блины. В это время огненные саламандры бегали по кричащим от восторга «грешникам», щекоча пятки, коленки и вызывая приступы хохота.
А ночью небо Ада стало багрово-черным от постоянно взметающихся вверх искорок магического огня, и в воздухе пахло чем-то сладким. Здесь было хорошо! Веселье без причины, шумная суета, лакомства… И в груди просыпались ощущения из далекого детства: безмятежная радость и уверенность в том, что все непременно будет хорошо.
Квардинг показал нииде старый парк, в котором жили удивительные существа. Он называл их ремиреями. Вблизи удалось увидеть только одного. Правда, демон, прежде чем вести спутницу в полумрак деревьев, предупредил: они идут на охоту. Однако не сказал, на кого именно. Несчастная занервничала. Ей совсем не хотелось убивать. Да и прыгающее с ветки на ветку существо было трогательно непоседливым. Похожее на маленькую белку, с такими же смешными кисточками на ушах и пушистым хвостом, оно забавно юлило и бросалось шишками. Сердце наблюдательницы сжалось, когда Амон натянул лук, беря ремирея на прицел, и тихо засвистел. Пушистый зверек замер, оглянулся и, широко взмахнув хвостом, замер в напряженной стойке.
«Что ты делаешь?» – Кэсс помнила запрет на разговоры в лесу, и поэтому задала вопрос мысленно.
«Играю».
Свистнула стрела, звякнула тетива, и пушистый обитатель чащи задорно взмыл вверх, вспыхнув пламенем. Хруст – и довольный ремирей кидает на землю обгорелый кусок стрелы, снова машет хвостом и вновь застывает в ожидании.
«Теперь ты. Целься чуть выше и немного в сторону – так ему будет интереснее».
Она не могла целиться. Она смотрела на своего спутника. Он не был демоном. В этот день не был. Совсем. Он улыбался. Как же красиво он умел улыбаться! И на левой щеке проступала ямочка, которой постоянно хотелось коснуться. А когда он опускал глаза, чтобы достать из маленького колчана стрелу, казалось, будто в его ресницах запутались огненные искры, рассыпанные ремиреем.
