Кому мы завещаем свое имущество? Родственникам.
И разве сэр Чарльз не сказал, что Тернер оставил своих «детей» нации, а свое достояние — терпящим нужду «собратьям»?
Какое отчаяние. И одиночество. И горечь. И преданность. И расчетливость. И великодушие.
И какая надежда быть когда-нибудь понятым.
Повстречать подобного человека на закате своих дней, терпением, добротой, преданностью преодолеть подозрительность, очистить сердце от мрачных напластований и высвободить заключенную в нем любовь — немалое достижение.
Бедный Тернер.
Несчастная его мать.
Добрая миссис Бут.
Среда
Пустое утро. Еще не отдохнула после вчерашнего.
Днем заглянула Элизабет Истлейк, обеспокоенная состоянием моего здоровья. Я была переполнена Тернером и так хотела удостовериться в верности своих умозаключений, что легкомысленно стала излагать их за чаем. Когда я осознала собственную глупость, то уже было поздно останавливаться. Пришлось продолжить, отчаянно надеясь избежать той ловушки, которую я сама же себе приготовила.
И едва я закончила, как тут же в нее угодила. Не дав понять, согласна она со мной, или нет, леди Истлейк спросила:
— Это ваши выводы, или их сделал ваш брат?
— Мы оба, — ответная, посчитав такой ответ наименее рискованным. — Но главным образом брат, естественно.
В действительности Уолтер, конечно же, ни о каких моих выводах не слышал и (подумала я смущенно) вполне может их отвергнуть. Однако единственная альтернатива — объявить их исключительно моими — нанесла бы существенный удар по его гордости, заронив подозрение, что концепция книги — если, конечно, Уолтер ее примет — принадлежит скорее мне, чем ему.
Впрочем, вполне возможно, что леди Истлейк мне не поверила, ибо она внимательно вгляделась в мое лицо, а потом с язвительными нотками в голосе произнесла:
— Что же, со времени нашего последнего разговора он сильно продвинулся. Просто поразительно, к каким выводам можно прийти, всего-навсего сидя в Камберленде и размышляя. Вероятно, там особенный воздух. — Она улыбнулась. — В любом случае, передайте ему мои поздравления и скажите, что именно на это я и надеялась, Может быть, вы с ним соблаговолите отобедать у нас на будущей неделе и обсудить дальнейшие планы?
Выхода не было. Мы должны пойти, а Уолтеру придется произвести хорошее впечатление. В противном случае у леди Истлейк может сложиться неблагоприятное впечатление, что поставит под угрозу всю идею книги. Как только она ушла, я написала Уолтеру короткую записку, что ему пора возвращаться.
Дэвидсон понес письма на почту, а я решила внять совету доктора Хэмпсона и отдохнуть после трудов, когда прозвучал дверной колокольчик. Для гостей было уже поздновато, но я встала и приготовилась принять посетителя. Спустя минуту или две появилась миссис Дэвидсон и принялась разводить огонь.
— Кто к нам заходил только что? — спросила я.
— Женщина, мисс.
Я ждала продолжения, однако миссис Дэвидсон все еще шумно управлялась с кочергой. В конце концов я продолжила сама:
— Какая женщина?
Она поколебалась и громко сглотнула.
— Ее не назовешь респектабельной. Она явно нервничала.
— И что ей было нужно?
— Она хотела повидать мистера Хартрайта, — сообщила миссис Дэвидсон так тихо, что я едва расслышала.
— Зачем?
— Она не пожелала объяснить, мисс — Она повернулась и коротко взглянула мне в глаза, словно надеясь, что я замечу ее неодобрение и не стану требовать дальнейших ответов. — Ей был нужен только мистер Хартрайт.
— Она еще здесь? — спросила я, направившись к двери. — Я хочу посмотреть на нее.
— Я отослала ее, мисс. Посчитала, что вас нельзя беспокоить.
Однако я обеспокоена. И не могу избавиться от этого чувства. Полгода назад я бы сочла ее какой-нибудь неудачницей, которой помог Уолтер, и забыла бы про это. Но теперь…
Впрочем, бесполезно сосредоточиваться на подобных мыслях. Мы должны завершить книгу — молясь о том, чтобы не разрушить при этом собственную жизнь.
