Игра с тенью - страница 130
Я только-только закончила, когда без стука вошла низенькая плотно сбитая женщина. На ней были серое платье и кружевной чепчик, а в руках — белый передник, который она начала повязывать, еще закрывая дверь.
— Бетти, — ласково сказал мистер Пэдмор. Переведя взгляд на меня, он указал на носовой платок, вывешенный в окне. — Когда бы мы ни подали этот сигнал, Бетти спешит позаботиться о нас. Бетти, — повернувшись к ней, представил он, — это мисс Халкомб. Мисс Халкомб — миссис Чамберс.
— Здравствуйте, — живо произнесла она, протягивая руку.
Она была лет семидесяти, с овальным лицом, которое сохранило следы былой привлекательности, но ныне выглядело неухоженным и огрубевшим. Когда ее красота стала блекнуть, Бетти, казалось, вовсе перестала о нем заботиться. В ее манерах не прослеживалось ни нахальства, ни подобострастия, из чего я заключила, что она не служанка. Однако, будь она родственницей мистера Пэдмора, он представил бы ее по-другому.
— Я живу недалеко, — сказала Бетти и, словно подтверждая эти слова, указала за окно.
— Да…
Видимо, она заметила мою озадаченность и продолжила:
— Вместе с женщинами.
Сняв с печки чайник, она наполнила его водой из эмалированного кувшина.
— Живя в товариществе, учишься заботиться друг о друге.
— В товариществе? — переспросила я.
Она кивнула и пристроила чайник над огнем.
— То есть вы имеете в виду, что все здешние обитатели — актеры и актрисы? — уточнила я с веселым удивлением, восхитившись странноватым предположением.
— Были актерами, — ответила она. — Все мы пришли в упадок.
Она засмеялась, и к ней тут же присоединился мистер Пэдмор.
— По крайней мере Благотворительное театральное общество воспринимает нас именно так, — прибавила Бетти, снимая с каминной доски коробку с чаем.
Внимание мистера Пэдмора было поглощено ее действиями, и я побоялась, что нить беседы прервется. Но едва я решила продолжить разговор, как он сам сказал:
— Нет, я не забыл.
Он закрыл глаза и некоторое время молча собирался с мыслями. Затем поглядел на меня и произнес:
— Вам повезло, ибо я совершенно отчетливо помню эту лавочку цирюльника.
Не совладав с собой, я издала торжествующее восклицание, изумившее даже меня саму, не говоря уже о миссис Чамберс, которая едва не выронила заварочный чайник. Впрочем, мистер Пэдмор только улыбнулся и кивнул.
— Да, действительно, — продолжил он, — многие из более солидных, нежели я, людей ходили к Тернеру или приглашали Тернера к себе. Поэтому я решил, что мне тоже стоит его навестить. И я отнес ему свои парики, поскольку, по моим наблюдениям, молодые щеголи переставали их носить. А потом я отрастил собственные волосы и отправился к нему уже с ними. — Он потряс головой. — Мне хотелось бы иметь дар художника, мисс Халкомб, дабы изобразить все это для вас. На улицу выходило длинное узкое окно, и на подоконнике стояли ухмыляющиеся манекены в париках, усеянных короткими завитками, вроде цветной капусты. Однако с улицы туда было не попасть, и вы заходили через боковую дверь, со двора… Боюсь, позабыл название…
— Хэнд-корт?
— Да, именно так.
Он опять закрыл глаза и рукой начал чертить в воздухе план.
— Узкая прихожая, лестницы вверх и вниз, лавочка в маленькой темной комнатке слева. Ряды голубых бутылей у стены, а здесь — стол с полотенцами, бритвами и тазом. Винтовая машинка — для завивания, полагаю. И повсюду — пуховки, утюги для гофрирования, заколки, кожаные валики для локонов и еще Бог знает что. И запах. Паленых волос. Мыла. Помады. — Мистер Пэдмор так старался воспроизвести полузабытый аромат, что его ноздри трепетали. — И пудры. Да. — Он внезапно открыл глаза. — Знаете, как пахнет пудра для париков, мисс Халкомб?
Я покачала головой.
— Достаточно приятно, но немного едко… И почти всегда — страшный шум, по крайней мере, когда я бывал там. И внутри, и снаружи. Вода булькает. Щипцы клацают. — Он рассмеялся. —
