— А сколько длится игра? — спросила Елена.
— Время в игре и реальности течёт по-разному. За один час в реальности Вы проживаете 10 лет в игре. В большинстве случаев игрок укладывается в 8 часов. Но если Вы, Елена, попадёте во времена средневековой инквизиции, то уложитесь за пару часиков, сильно пополнив свою «астральную массу».
В зале раздался смех.
— Ну, что? — подытожил инструктор. — Если вопросов больше нет, проследуем в «овощехранилище»?
Зал зааплодировал инструктору и встал с мест, чтобы проследовать за ним.
— Простите, — сквозь шум аплодисментов спросил Егор, — а какова конечная цель игры?
Инструктор повернулся к нему и пожал плечами:
— Стать Богом!
Пётр сидел на мягком диване в комнате ожидания, держа в руках чашку крепкого кофе. В голове его ещё слышались дикие крики солдат и разрывы снарядов. Грудь ныла в месте «ранения», а аромат кофе никак не мог перебить металлический привкус отравляющих веществ. Но Пётр был счастлив. Он пребывал в лёгкой расслабленной истоме, в которой находится человек, очнувшийся от кошмара. Кроме того, Пётр понимал, что после своих подвигов он сильно поднабрал «астральную массу» и теперь может претендовать на новый, ещё более харизматичный, персонаж. Ему не терпелось поделиться впечатлениями от игры со своей женой Анной. И вот, наконец, она зашла в комнату ожидания.
— Эй, тифозная! — прокричал ей через всю комнату Пётр, — Иди ко мне! Я тебя поцелую.
Люди, ожидавшие своих спутников на других диванах, повернулись к Петру.
Анна на подкашивающихся ногах подошла к супругу и плюхнулась без сил рядом с ним на диван.
— Ваш кофе мадам, — произнёс доброжелательным тоном робот-официант, протягивая ей чашку свежезаваренного кофе, — с молоком, как Вы любите.
Анна взяла дрожащими руками чашку и поднесла ко рту.
— Петя! — тихо произнесла Аня. — Это было последнее погружение. Я наигралась…
— Анечка! — попытался успокоить супругу Пётр. — Эмоции улягутся, и тебя снова потянет в бой. Вот увидишь.
— Нет, Петь! Дело не в эмоциях. Я полжизни провела в окопах, нюхая солдатские портянки. Моя жена и дети умерли от тифа у меня на руках. И это я их заразила, привезла с собой вшей из Осовца. Знаешь, как умирают от тифа? Дикая, нескончаемая боль в животе, высокая температура, во рту сухость, как в пустыне. Ты пьёшь воду, а язык всё равно сухой. И галлюцинации, кошмарные видения…
— Анечка, — Пётр обнял супругу, — мы и пришли сюда за этими впечатлениями. И получили их сполна. Представь, как пополнилась твоя «астральная копилка»! На следующем уровне нас однозначно ждёт что-то грандиозное.
Анна склонила голову на плечо Петра:
— Знаешь, что сказала мне моя пятилетняя дочка Сонечка, когда умирала у меня на руках?
— Что?
— Она сказала: «Папочка! Когда ты умрёшь, никогда не возвращайся обратно!»
Пётр поцеловал супругу в голову:
— Мы же знаем, что многие персонажи в игре — просто виртуальное дополнение живых игроков. Они выдуманы программой для более яркого эмоционального переживания реального игрока. Я уверен, что у персонажа твоей Сонечки не было реального прототипа. Ну, или в тифозном бреду ей привиделись покойники.
— Я больше не играю в «Жизнь». Я хочу жить сама. Здесь и сейчас. Я потеряла разум в игре, умирая на грязном матрасе в своей пустой, холодной квартире, а кажется, что сошла с ума здесь, в реальности.
— Пашка! Ты классный рихтовщик! — Мутный смотрел на свой Гелик и не верил глазам. Перед ним стоял его боевой конь ещё краше, чем до аварии.
Неделю назад Мутный (в миру Ломутов Аркадий Сергеевич, а по жизни «авторитетный пацан»), возвращаясь под утро из ночного клуба «Рокко», где он слегка перебрал с коньяком, затеял гонки с СААБом и вылетел на повороте с трассы. Сидевшие в его машине ночные феи отделались лёгким испугом, когда его Гелик кувыркался в кювете.
1996 год — год расцвета малиновых пиджаков и жизни «по понятиям», а гелендваген — это визитная карточка успеха и авторитета его хозяина.
— Держи, Паштет, свои 200 зелёных! — Мутный небрежно отслюнявил из толстой пачки баксов две купюры. Затем посмотрел на Пашку и добавил ещё две. — И ещё столько же за скорость.
