Чарли взглянула на часы:
— Дай мне пять минут, встретимся на улице.
— Идет. — Лука направился к выходу.
Потертые джинсы обтягивали его длинные, стройные ноги, как вторая кожа, и, наблюдая за тем, как женщины оборачиваются ему вслед, она подумала, может ли она забыть обо всех причинах, почему они не могут быть вместе.
Лука бродил по классическим китайским садам.
Он уже полюбовался прудами, рыбками и мостами. Сейчас он предпочел бы посмотреть на потрясающую блондинку, которая слишком много работает.
Он собирался это исправить.
Их свидание несколько дней назад закончилось плохо, и, хотя он должен был радоваться, что сумел оттолкнуть ее, сбить с пути искусно расставленными барьерами, он хотел получить компенсацию. Он хотел, чтобы на ее лице снова заиграла улыбка, хотел заставить ее смеяться, хотел, чтобы она смотрела на него, словно он нравится ей не меньше, чем она ему.
Что-то подсказывало ему, что сегодня Чарли нарочно пряталась за работой, стараясь сохранить дистанцию.
Лука отгородился от нее за ужином, и он видел выражение боли и обиды на ее лице. Ему следовало радоваться, что она настолько беспокоится о его деде. На мгновение во время ужина, когда Чарли спросила, почему он на самом деле приехал, ему захотелось, чтобы у него была такая женщина, которая встала бы на его защиту.
Его мать никогда этого не делала. У нее была одна главная цель: заставить Рэда снова полюбить ее. И получить часть его состояния. Как ни иронично, но она не дожила до того дня, как одна из этих целей была достигнута. Счет, который дедушка открыл для Луки, дал ему возможность начать свое дело, бизнес, который финансировал другие его занятия, в частности благотворительность, и он никогда об этом не забывал.
Вот почему сейчас он здесь: он обязан деду. Вина стала сильным мотивом. Когда он получал очередные пятьсот тысяч от европейской королевской семьи или популярного голливудского актера, он не мог не вспомнить тот факт, что он не вращался бы в этих кругах, если бы не получил помощи от деда.
Все эти годы дедушка старался поддерживать с ним связь, но он был слишком упрям. Их случайное общение было напряженным и неловким. Кроме Рэда, у них не было ничего общего.
Кроме того, он не хотел, чтобы в голову деда закрадывались странные идеи, например, что Лука может заменить ему сына, которого он так давно потерял. Хотя он понимал, что несправедлив — даже когда Рэд был жив, дед предпринимал попытки общения. Когда они впервые встретились, дедушка повел себя как настоящий джентльмен — мать Луки пришла на собрание семьи Ландри, и, когда Рэд попытался их выгнать, дедушка ему помешал. Хотя Лука с подозрением отнесся к нему, он вскоре понял, что Гектор не Рэд и заслуживает шанса.
Сейчас Лука приехал, чтобы вернуть долг. Он не хотел играть в счастливую семью и не хотел сокращать огромную пропасть между ними. За последние десять лет он ни разу сам не выходил на связь с дедом, просто терпел визиты Гектора в Лондон, обеды с ним и разговоры по телефону.
Они были скорее знакомыми, чем друзьями. Что касается семьи, он не знал значения этого слова и боялся, что дед может захотеть разрушить стену, которую он так старательно выстроил.
— Не думала, что ты любишь садоводство.
Лука обернулся, услышав голос Чарли:
— Ручки с блокнотом больше нет?
— Я запишу факты о садах здесь, — сказала она с улыбкой и постучала себя по голове. — Кроме того, мне нужен свежий воздух. — Она оглядела сад. — Здесь очень красиво.
— И уединенно.
Она засмеялась, когда он подмигнул ей.
— Пойдем, под той крышей есть одно уютное местечко с нашими именами.
Она закатила глаза и поспешила за ним через маленькие сады. Шел дождь, но благодаря тому, что все пешеходные дорожки были вымощены камнем и находились под крышей, они могли не обращать на изморось никакого внимания. Хотя Лука очень хотел бы стянуть с нее жакет и посмотреть, как выглядит ее мокрый бюстгальтер…
Чарли любила дождь, его свежесть, его символизм. Он словно все очищал.
В детстве ей очень нравилось часами прыгать по лужам. Ее маме было все равно. Чем больше времени она проводила не дома, тем лучше, тогда Шэрон могла сконцентрироваться на своем очередном мужчине вместо того, чтобы заниматься дочерью, которую никогда не хотела.
