Но почти в ту же секунду он схватил ее за запястье. Захват был очень сильным, несмотря на то, что кисти рук у него были меньше, чем у нее, а сами руки были тонкими и узкими. Минуту он казался опасным, а затем расслабился.
— Ах, да, — сказал он. — Ты всегда щекотала меня.
— Больше не буду, — сказала она, убирая руку.
— Хочешь искупаться?
Вместо ответа она перекинула себя через борт. Вода была чистой и прозрачной, и в ней не было хлорки. Она немного поплавала, а потом вернулась на плот и растянулась там под бледными лучами солнца. Над головой кругами летала оса, затем она приземлилась на плот невдалеке от нее. Она знала, что оса где-то рядом, и в любое другое время она испугалась бы. Но не сейчас. Пусть себе гуляет по плоту, пусть греется на солнышке, как она.
Но вдруг плот завертелся, и, повернувшись, она увидела, как Эндер спокойно раздавил осу одним пальцем.
— Это мерзкая разновидность, — сказал Эндер. — Они всаживают в тебя жало, не дожидаясь, когда на них нападут. — Улыбаясь, он добавил: — Я изучал стратегию предупредительного удара. И я преуспел в этом искусстве. Меня ни разу не побеждали. Я был лучшим солдатом за всю историю Боевой школы.
— Кто же мог в этом сомневаться, — сказала она. — Ведь ты — Виггин.
— Но какое это имеет значение?
— Это означает, что ты кое-что значишь для мира. — И она рассказала ему о том, что делали они с Питером.
— Сколько Питеру? Четырнадцать? И уже замыслил захватить власть над миром?
— Он считает себя Александром Македонским. А почему бы и нет? А почему бы и тебе не быть им?
— Мы не можем оба быть Александрами.
— Две стороны одной медали, а я — металл между вами.
Уже произнося это, она спрашивала себя, насколько это может быть близким к правде. В эти последние несколько лет она так много делила с Питером, что, даже когда презирала его, она все равно его понимала. В то же время Эндер был до сих пор просто воспоминанием. Очень маленький, хрупкий мальчик, нуждающийся в ее защите. Вовсе не этот загорелый человечек с холодными глазами, убивающий ос одним пальцем. «Может быть, и он, и Питер, и я — совершенно одно и то же, все стоим друг друга. И может быть, наше стремление быть непохожими друг на друга объясняется ничем иным, как ревностью».
— С этими медалями существует небольшая проблема: когда одна сторона вверху, другая всегда внизу.
«И в данный момент ты считаешь, что внизу ты?»
— Они хотят, чтобы я убедила тебя продолжить занятия.
— Это не занятия, а игры. Одни игры, от начала до конца, только они меняют в них правила, когда им это заблагорассудится. — Он поднял расслабленную руку. — Видишь ниточки?
— Но ты тоже можешь их использовать.
— Только если они сами захотят, чтобы их использовали. Только если они думают, что используют тебя. Нет, это слишком сложно, я сыт этими играми по горло. Как раз тогда, когда я стал чувствовать себя счастливым, когда я думал, что могу многое сделать, они всадили в меня еще один нож. С тех пор, как я здесь, я постоянно вижу кошмары, мне снится, что я снова в боевом зале, но вместо невесомости они устраивают игры с гравитацией. Они изменяют ее направление, и я вообще не могу добраться до стены, к которой стартовал. Я не могу добраться туда, куда намеревался. И я все время умоляю их разрешить мне добраться до двери, а они не пускают меня, все время затягивают меня обратно.
Она услышала в его голосе злость, и подумала, что причина этой злости она сама.
— Я думаю, что меня доставили сюда именно для того, чтобы затянуть тебя обратно.
— Я не хотел тебя видеть.
— Мне говорили.
— Я боялся, что все еще буду любить тебя.
— Надеюсь, что будешь.
— Мой страх и твоя надежда оправдались.
— Эндер, это и в самом деле правда. Хоть мы и дети, мы не так уж беспомощны. Мы долго играли по их законам, и их игра стала нашей игрой. — Она хихикнула. — Я в Президентской Комиссии. Питер в такой ярости.
— Они не разрешают мне пользоваться сетями. Здесь нет ни одного компьютера, не считая компьютерных дедушек, отвечающих за Систему Безопасности и освещение. Их поставили здесь сто лет тому назад, когда они вообще ни к чему не подсоединялись. Они отняли у меня мою армию, они отняли компьютерную доску, и что интересно, мне на самом деле на это наплевать.
