— А что?
— Увидите, — уклонился от ответа старшина. — Приехали. Вы идите, а я подожду.
О начальнике управления области Иван слышал — прелюбопытная личность, умудрившаяся пережить всех министров, и самый старый генерал, до сего времени не отправленный в отставку. При желании его можно было бы произвести в герои — вроде бы бескорыстен, на словах за правду, не кивает угодливо начальству и в то же время вполне можно его низвергнуть с высокого места — самонадеян, допускает перехлесты, крутоват и резок без меры, к тому же имеет взыскания. Человек с такой биографией, вернее, подобными анкетными данными, отраженными в личном деле, всегда подобен эквилибристу, балансирующему на своем снаряде. Если «верха» устраивают его недостатки, их всячески стараются затушевать и извлекают на свет достоинства, а если он «не потрафит» — поступят противоположным образом.
Генерал встретил «столичную штучку» хитроватой улыбочкой, прятавшейся в глубоких морщинах, веером разбегавшихся от глаз. Руки не подал, а только кивнул на кресло у стола — дерзкие глаза Ивана ему сразу очень не понравились. Перелистывая страницы личного дела, лежавшего перед ним, начальник областного управления слегка морщился:
— Приехали, стало быть, Иван Николаевич? И сразу в начальники горотдела… А у меня люди таких должностей годами ждут.
— Я к вам не просился, — тихо, но твердо ответил Иван. — И должность, которую я не по своей воле оставил, не в пример выше.
— Начальству виднее, — ехидно усмехнувшись, не стал обострять генерал, — они там решения принимают, а нам работать вместе. Как, будем работать?
— За тем и приехал. Вернее, прислали.
— Ты учти, — сразу перешел на фамильярный тон начальник управления, — у меня тут не Союз, разгуляться негде, и заумные штучки столичного сыщика лучше сразу оставь. Слышишь? Порядок должен быть на земле. Иди. Понадобишься — вызову.
Разговор оставил у Ивана неприятное чувство — как будто он чем провинился и его теперь будут тыкать носом, как шкодливого щенка. Но в чем он провинился? В том, что при старом министре честно исполнял свой долг?
Городок, в котором теперь предстояло жить и работать, оказался чистеньким, светлым, похожим на расписную игрушку: зеленые сосны, чистейший свежий воздух, серо-синее море, неумолчно шумевшее днем и ночью, маленькие сувенирные магазинчики, оживленная толпа курортников — любителей отдыхать в Прибалтике. Устроившись в гостинице, Иван пришел в горотдел и познакомился с личным составом. Люди ему понравились — спокойные, не теряющие достоинства, но несколько медлительные, что ли. Или это кажется потому, что он сам еще не привык к их размеренному бытию?
Преступность в городке и правда оказалась не шибко угрожающей: время от времени воровали вещички в санаториях, по вечерам дрались в ресторанах, приставали к женщинам, потихоньку спекулировали спиртным — обычная жизнь небольшого курортного местечка, где тяжкие телесные повреждения или, спаси бог, убийство — редкие, практически чрезвычайные происшествия.
Потекли однообразные будни — днем хлопоты на службе, вечером он возвращался в опостылевший номер гостиницы и садился к телефону: звонил домой матери, друзьям, знакомым, поскольку весь был еще там, в родном городе, и душа его рвалась назад, к привычному делу, от которого, прикрываясь соображениями высшей целесообразности, его столь грубо и бесцеремонно оторвали.
Начальник управления, казалось, о нем забыл — только изредка, когда собирали на совещание в областном городе, небрежно кивал при встрече и все так же щурился, поглядывая на Ивана, словно говоря: ну как, обкатали сивку крутые горки?
Первая неприятность случилась летом, вернее, в самом начале лета, когда Иван выехал в прилегающий к городку район. Машина тряслась на ухабистой дороге, оставляя за собой длинный шлейф пыли, сквозь зубы матерился водитель, недобрыми словами поминая дорожников и областное руководство, понастроившее себе роскошные дачи на побережье, но совершенно «забывшее» про дороги, — все привычно и обыденно, пока не проскочили мимо поворота, за которым начиналась приличная трасса.
