Звонок телефона оторвал Тамару от сладких грез. Сняв трубку, она услышала знакомый голос Михаила Павловича Котенева:
— Здравствуйте. Это Тамара? Еще раз добрый день. Лида моя на месте?
— Здравствуйте, Миша, — на правах старой знакомой фамильярно ответила блондинка. — Нет, к сожалению, она ушла по делам.
— Скоро вернется?
— Ну-у… Кто может точно знать? По-моему, она пошла в милицию, а там никогда скоро не освободишься.
— В милицию? — неподдельно удивился Котенев. — Зачем? И откуда известно, что именно в милицию?
— А за ней пришел молодой человек оттуда, — тщательно скрывая торжество злорадства и отмщенной зависти, делано безразличным тоном пояснила Тамара. — Приятный такой, я его чаем угощала, пока он Лиду ждал. Говорят, вас обокрали? Это правда, Михаил Павлович? Какой ужас, я вам искренне сочувствую.
— Господи, какая ерунда! — не выдержав, взорвался Котенев. — Чушь собачья! Кто вам наболтал подобной ерунды? Это просто недоразумение, понятно?!
Зло хлопнув трубку на рычаги и даже не попрощавшись с Тамарой, он с силой выдохнул скопившийся в груди воздух:
— Дура!
Неужели Лидка попалась на крючок операм, занимающимся делом Лушина? Кто мог к ней приходить на работу — тот же бугай, который был сегодня у него в кабинете и вел разговоры, отказавшись от кофе и коньяка? Впрочем, какая теперь разница? Если эта крашеная мартышка не врет, — а врать ей не имеет смысла, — то дела приобретают новый, весьма неприятный оборот…
Ничего, ну абсолютно ничего романтического в коридорах широко известной Петровки, 38 нет. Внутри они опоясывают все здание, и в каждый выходит множество дверей, за которыми скрываются насквозь прокуренные, тесные кабинеты, заставленные канцелярской мебелью с инвентарными номерочками, прибитыми к столам и стульям заботливыми хозяйственниками. В каждом кабинете работает по нескольку человек, и иногда они просто мешают друг другу, если, например, им приходится опрашивать сразу несколько человек по разным делам. Поэтому сотрудники стараются вызывать граждан в разное время или сами едут к ним.
В кабинетах руководителей несколько просторнее, а уж на «генеральском этаже», с отдельным входом напротив центрального подъезда, совсем просторно. Ковры на полу, приемные с секретарями-адъютантами, множество телефонов, которых так не хватает обыкновенным оперативным сотрудникам. На этом этаже расположен зал коллегии и всегда стоит почтительная тишина, изредка нарушаемая шагами ног, обутых в генеральские ботинки. Бывать на втором этаже Купцов не любил, но помнил об обещании Рогачева взять с собой «на ковер». Поэтому, когда тот попросил остаться после пятиминутки, у Ивана возникли некоторые неприятные предчувствия.
Однако «на ковер» не пригласили. Алексей Семенович предложил вместе поехать в следственное управление.
Дорогой молчали, раздумывая каждый о своем. Рогачев вновь и вновь возвращался к мыслям об истинном лице Лушина и Котенева — кто они на самом деле? Случайные жертвы преступников, избравших для нападения квартиры обеспеченных людей? Темные дельцы, успешно скрывающие от окружающих свои левые доходы и высчитанные конкурентами или уголовниками, решившими, в свою очередь, снять пенки с навара, получаемого незаконным путем?
Когда родилась система теневой экономики, она тут же поставила перед преступным миром задачу создания специальных теневых структур управления подпольным хозяйством. И они, зачастую действуя параллельно с легальными, государственными, имеют над ними приоритет, а то и вступают с таковыми в «родство», формируя коррумпированную администрацию в хозяйственных и советских учреждениях различных рангов. Как только это удается, тут же «теневые люди» начинают диктовать свои правила игры — возникает система теневого налогообложения, когда каждый уровень преступников отстегивает часть прибыли своему предводителю, а тот, соблюдая принятые в темном царстве законы, преподносит ее «крестным отцам». И чем выше они сидят, тем больше требуют «налог», образуя целые пирамиды теневых иерархий. А там уже подтянуты и другие «законы» — хочешь на должность, заплати по «тарифу», заплати за награду, за бумагу, дающую тебе льготу, за квартиру, загранкомандировку, устройство детей сначала в престижный вуз, а потом на теплые местечки с «выездом».
