Когда шум мотора затих, он услышал, как к нему приближается другая, еще более стрекотливая машина. Похоже на мотоцикл с коляской, а парень, на нем ехавший, — ну просто инопланетянин! Длинные светлые волосы, взъерошенная бороденка в тон, а сверху — о чудо! — старинный мотоциклетный кожаный шлем с очками. Синий комбинезон а-ля «былые времена» и старые армейские ботинки делали образ законченным, и снова Эйч Пи еле удержался от того, чтобы не заржать, как конь.
Немного странный, да уж!
Это просто какое-то шоу со скрытой камерой!
Мотоциклист резко затормозил прямо перед ним и включил нейтральную скорость.
— Этта ты Эйч Пи?
— Не-а, я просто турист, любитель коров и деревни, ты чё, вообще?
— Чё ты сказал? — Водитель мотоцикла наклонился вперед.
— Да, это я. Кстати, круто тут у вас, коровы и все такое, — ответил Эйч Пи на этот раз громко, чтобы чувак мог его услышать за стрекотом двухтактного мотора.
— Я Эрман, — кивнул парень в ответ. — Запрыгивай!
Эйч Пи после секундного колебания запрыгнул, по-прежнему улыбаясь, в коляску. Ну конечно, для полноты картины не хватало только одного — поездки на мотоцикле с коляской, и его предрассудки в отношении сельской местности полностью оправдаются. Соло на банджо, звучавшее в голове, прибавило темп, и Эйч Пи стал тихо напевать, уверенный, что водитель из-за треска мотора ничего не слышит.
Эрман проехал по шоссе пару километров, после чего свернул прямо в поля на едва заметную грунтовую дорожку.
По мере приближения к опушке леса тропа становилась все более неровной, но водитель даже не собирался сбрасывать газ, и когда они подъехали к прятавшемуся за елями домику, сельская романтика почти полностью лишилась очарования.
Пока Эрман загонял мотоцикл в небольшой, едва заметный в зарослях кустов сарайчик, Эйч Пи потягивался и потирал нывшие филейные части.
Так куда же он попал?
Жилой дом очень маленький, квадратов пятьдесят-шестьдесят, — может, слегка попросторнее, чем дачный домик тетушки Берит. Когда-то, видимо, был выкрашен в красный цвет, но теперь на большей части вагонки виднелись только небольшие вкрапления розового, и то лишь когда на нее светило солнце. Крытая шифером крыша покосилась и позеленела от мха и лишайника, а по углам дома высились метровые заросли крапивы. Создавалось впечатление, что вся конструкция может развалиться в любую минуту.
— Заходи в дом, — буркнул Эрман и кивнул в сторону входа, а сам затворил дверь сарайчика.
Эйч Пи принял приглашение и обнаружил, что изнутри избушка выглядит гораздо лучше, чем он ожидал.
Кухня и небольшая гостиная, чистые и аккуратные, запах мыла, в углу потрескивают дрова в старой чугунной печке. Несмотря на это, в доме было прохладно, вероятно, потому, что он окружен со всех сторон высоченными вековыми елями.
— Ты все инструкции выполнил? — поинтересовался Эрман, когда через минуту вошел в кухню.
— Так точно! — ответил Эйч Пи. — Мобильник не брал, все билеты за наличные, к тому же провернул бондовский трюк перед тем, как сесть в электричку, так что твой маленький рай никто не обнаружит.
Эрман что-то пробурчал и бросил на стул свой летный шлем.
К собственному удивлению, Эйч Пи увидел, что хозяин — отнюдь не какой-то старый дядька, как он сначала подумал, а, вероятно, все его на пару лет старше его самого.
Парень знаком пригласил гостя сесть на кухонный диван, поставил на плиту старинный кофейник и стал доставать чашки.
— Так у тебя аллергия на электричество? Как с таким живут? — преувеличенно дружелюбно начал беседу Эйч Пи, но в ответ хозяин только фыркнул.
— Двадцать пять лет с компьютерами, магнитными полями, радиоволнами и прочим дерьмом, летающим в эфире. И в один прекрасный день ты просыпаешься весь в сыпи и не можешь дышать.
Эрман налил обоим кофе, и Эйч Пи сделал глоток очень горячего напитка. «Кофе из кофейника я не пил с тех пор, как умерла бабушка», — подумал он, когда наконец сумел проглотить немного остывшую жидкость, при этом моргая и борясь с выкатившейся слезой. Очень вкусно, если не считать температуру.
Фарфор, из которого он пил, был исключительно тонок, а ручка чашки — изысканной изогнутой формы, так что держать ее приходилось манерно, оттопырив мизинец и безымянный палец. Кофейный сервиз, естественно, ровесник дома, а то и старше.
